Кингсли Эмис - Я хочу сейчас

– Нет уж, спасибо!

– Не осуждаю вас. Потом еще рейтинг передачи.

Он вроде бы начал падать. Стали болтать, что интеллектуально Хамер неплох, но, понимаете, кишка тонка, не заденет за живое, не ошарашит так, чтобы перегорели все предохранители. По-моему, мы теперь на месяц прекратили эти слухи, а? И наконец, – Хамер долго беззвучно смеялся, – вы, Ронни, свой человек и поймете: было просто интересно. Ужасно сказано, но так оно и есть. Боже, какие мы все подонки! Все! Каждый по-своему.

Ронни встал.

– Я ухожу, Билл. Спасибо за кофе.

– Пожалуйста, несчастный забулдыга. Надеюсь, вы пришли не просто повидаться.

– Нет. У Эрика есть фильм о неофашизме, который он думает как-нибудь запустить.

– Заманчиво. Ну, спасибо за сотрудничество.

– Вы думаете, она подаст в суд?

– Что толку? Сегодня запись просмотрел юрист, и хотя там полно резких слов, ни одно, кажется, не является клеветническим. Мы можем в ответ привлечь Мэнсфилда за буйство и так далее. Господи, какой красивый удар был у Мака! Мэнсфилд отлетел фута на два. Я думал, кулак пройдет насквозь. Нет, леди Б. подожмет хвост. Не захочется ей напоминать людям о своем поражении. Но смотрите, чтобы не подожгла вашу квартиру или не подстрелила вас по дороге в студию.

– Я поберегусь. Пока, Билл.

Снаружи дома LCM на краю Сохо узкая грязная улица стихала, неожиданно вскипая на тротуарах от продрогших прохожих и почти замерзая на мостовой. В такие дни посыльные, опасаясь, что их пошлют за такси (а если вызвать по телефону, никогда не дождешься), прятались где-нибудь под лестницей. Ронни держался обочины, кутался в новый итальянский полувоенный плащ. Мимо мчалось много такси, но все были заняты. В непогоду каждому хочется ехать, а в хорошую – половина ублюдков едет с женами и детьми к Фринтону. Ронни поехал бы на своем «порше», но знал – чтобы припарковаться, нужно два фунта тротила, не меньше. Плащ, который при первой же вылазке оказался промокаемым, теперь, как выяснилось, пропускал и холод. Он, понимаете, был итальянским. Проходящий почтовый фургон обнаружил невидимую лужу и обрызгал лодыжки Ронни холодной грязью. Он внезапно понял, как напряжен весь, словно ждет еще больших мучений. Не то чтобы предвидел что-то конкретное. Ему пришло в голову, что чувствует себя так еще со вчерашнего вечера все время, если не считать перерыва, когда действовало снотворное, да и оно внезапно утратило силу в семь утра. Почему такое напряжение? Неужели еще мало?

Часы стали отзванивать полдень, и он перестал размышлять. Можно зайти в бар «Конская голова» на полчасика, пересидеть, пока дождь пройдет. И тут как раз мимо попыталось проскочить пустое такси, мастерски подставив между собой и Ронни «фольксваген». Но Ронни не допустил этого – вряд ли Мэнсфилд заорал бы громче. В машине он перечел короткий и неточный отчет о неких вчерашних событиях, скучно озаглавленный «Хозяйка салона в телевизионном скандале», потом перешел к главным новостям: «Расширение экспорта автомобилей: Британия теряет двадцать две тысячи фунтов – Приказы по армии – Стачка текстильщиков ширится – Мальта. Надежды на согласие падают – Две верфи закрываются – Цейлон велит англичанам уходить – Англия продолжает Сиднейские испытания». Похоже, что силы прогресса все-таки выигрывают.

Мокрый снег пошел сильнее, ветер начинал свирепеть. Серые вихри дули через Кингс-роуд. Ронни знал, что ждет его в конце дня. Сандвич в «Белом льве». Две главы из «Вива, Фидель – Кубинское чудо». Сон. Почта. Ужин в Слоун-сквер, где стиляги. Потом – домой, посмотреть передачу Би-би-си о педагогических колледжах, которая может совпасть с планируемым выпуском «Взгляда». Потом – ничего. Толстая Сусанна? Может быть.

Когда он расплатился, таксист сказал:

– Спасибо, мистер Апплиард.

Но не спросил, знает ли он Билла Хамера. Ну, это кое-что. Впрочем, немного. Спустившись по ступенькам к своей двери, Ронни думал, почему все кажется хуже только оттого, что недавно он знал, где Симон, а сейчас не знает. В квартире было темно, и Ронни внезапно решил, что нужно сразу же начать искать другую. Сегодня же. Нет, завтра утром, если совещание во «Взгляде» не затянется. Он пошел в уборную. Когда он выходил оттуда, кто-то снаружи стал спускаться по ступенькам неровной походкой больного и пьяного. Ронни не видел, кто. Открыл дверь и обнаружил лорда Болдока в зеленом плаще; палец лорда был устремлен к звонку.

– Какого черта вам нужно? – спросил Ронни.

Болдок нахмурился, замигал, затряс головой, видимо, стараясь показать знаками, что Ронни неверно оценил положение. Палец его оставался какое-то время на кнопке. Наконец Болдок обрел дар речи: