Кингсли Эмис - Я хочу сейчас

– Что насчет Моны?

– Ну… Полагаю, кое-что в этом есть. – Он увидел, как слабо дернулся мускул или нерв на щеке девушки.

– КОЕ-ЧТО? Вся ее болезнь в этом. И нужно ей то, что вы сказали, – дисциплина. Кто-то должен руководить всей ее жизнью и следить, чтобы она выполняла то, что говорят. Беда с Чамми… – Эта беда оставалась тайной, по крайней мере сейчас. Сакстон довольно быстро встал и пошел прочь. После краткой паузы леди Болдок повернулась к Мэнсфилду.

– Вы согласны, Студент? С тем, что Моне нужна дисциплина?

– Конечно, Джульетта. О… э… конечно.

– Боюсь, что я не согласен, – сказал Ронни. Как бы он ни приписывал себе потом молниеносную оценку ситуации, сейчас он говорил только по наитию.

Леди Болдок мгновенно переменилась. Выпрямилась, прежняя мягкость исчезла, подбородок вздернулся; теперь до Ронни дошел весь смысл выражения «испепелить взглядом» – прежде он понимал его поверхностно. Голос тоже изменился.

– Что вы хотите сказать? Считаете, что я не понимаю свое дитя?

– Ни в коем случае, – сказал Ронни, снова смирившись и стараясь сдерживаться. – Тот, кто знает хоть немного вас обеих, не может вообразить подобную чушь. Но наши способы решать ситуацию с Симон различны. По-моему, она…

– Ну так что ей нужно? ПО-ВАШЕМУ.

– По-моему, постоянная доброта, симпатия, любовь и…

– Вы подразумеваете, что все мы, Чамми и я, и Студент, и все наши добрые друзья все время обращались с Моной жестоко, запирали, сажали на хлеб и воду… били?

Эту атаку легко было предвидеть, но Ронни успел сказать только:

– Конечно, нет. Потому-то я и сказал: «постоянная доб…»

– И это показывает, как мало вы ЗНАЕТЕ. Доброта! Как же! Любовь! За двадцать шесть лет ничего другого она не получила, и вот что это ей дало. И всем, кто имел хоть какое-то дело с ней. Студент! Помогите мне, пожалуйста. Разве не правда, что Мона всегда получала то, что хотела? Все о чем просила?

– Полностью, Джульетта, полностью, – сказал Мэнсфилд голосом, которому позавидовал бы проповедник. – Мона, черт возьми, всегда получала то, что хотела.

– Я совершенно убежден в этом, – сказал Ронни, – и знаю, что такое бывает редко. Но, быть может, вы согласитесь, что тут вы имеете дело с особой, которая не знает, чего хочет. Знать, чего ты хочешь, очень…

– Что вы ПОДРАЗУМЕВАЕТЕ? – Джульетта Болдок стала выделять слова так, как дозволено лишь лицам королевской крови или особам калибра Василикоса. – ИМЕТЬ ДЕЛО с людьми, которые не знают, чего хотят, невозможно. Во всяком случае, я не понимаю, что вы ПОДРАЗУМЕВАЕТЕ.

От Ронни не ускользнуло, что лорд Болдок подошел так, что мог все слышать, оказался где-то рядом с Мэнсфилдом и расхаживал взад и вперед, но нужно было сосредоточить все внимание на немедленном ответе. Как сейчас отвечать, было для Ронни менее ясно.

– Я отчасти подразумеваю, нет, хочу сказать, что мне не нравится, как мы сидим здесь и говорим о Симон, словно она мебель или вроде этого. Нельзя ли обсудить это в другой раз?

– Значит, вы считаете дурным, – сказала леди Болдок, прижимая к глазам платочек, – говорить о моей дочери в ее присутствии?

В сущности, это было весьма недалеко от мыслей Ронни, но он только сказал, так же смиренно, как прежде:

– Нет, нет. Я просто чувствую, что это, ну, как-то мучительно для нее слышать, что она…

– Давайте послушаем самого ребенка. Мона, Мона, посмотри на меня.

Если не считать возни с плетением, Симон во время спора о ее недостатках не шевелилась. Теперь резко подняла голову, но не сразу, словно слова матери дошли до нее через секунды:

– Да? Да, мама?

– Ты против разговора о тебе?

– Нет, мама. – Она снова опустила голову.

– ВОТ.

Торжествующий взгляд леди Болдок, как и демонстрация, которая, по ее мнению, удалась, вряд ли снискали бы ей успех даже на сцене (разве что при световых эффектах), подумал Ронни. Но успех был – чертов выскочка, злоупотреблявший гостеприимством, проклятый британец (выберите любое выражение) был решительно уничтожен. Единственное, что ему оставалось, – удалиться немедля и навсегда. Он начал говорить, как настоящая размазня, и в этот самый момент верхняя половина лорда Болдока метнулась вперед, словно в него выстрелили сзади, – фактически он просто хотел услышать ответ.

– Ну, в этом случае я, очевидно, сделал…

– В этом случае, я думаю, вам следует извиниться. Я не потерплю, чтобы мне указывали, как вести себя с моим ребенком. Возможно, то, что вы рекомендуете, вполне приемлемо там, откуда вы пришли, но не в моем доме. Я вас сюда привела, кормила и поила ради ваших услуг как… спутника Моны (выражение, полагаю, уместное), а вы отплатили мне публичными поучениями. Этого я не допущу.