Марио Льоса - Город и псы

– Чего желаете, сеньор лейтенант? – сказал Паулино, поклонившись.

– Бутылку колы.

Сладкий газированный напиток показался ему отвратительным. Стоило ли тратить столько времени на заучивание скучных страниц всех этих кодексов и уставов, стратегии и военной географии? «Дисциплина и порядок суть основы всякого права, – процитировал Гамбоа с горькой усмешкой, – а также необходимые условия нормальных общественных отношений. Для достижения дисциплины и порядка следует подчинять жизнь законам». Капитан Монтеро заставил их вызубрить даже все введения к уставу. Его прозвали «буквоедом» за любовь к точным цитатам. «Прекрасный преподаватель, – подумал Гамбоа. – И настоящий офицер. Неужели до сих пор гниет в гарнизоне Борха?» Вернувшись из Чоррильоса, Гамбоа стал во всем подражать капитану Монтеро. Его назначили в Аякучо, и скоро он завоевал там репутацию сурового человека. Офицеры называли его прокурором, а солдаты – врединой. Все посмеивались над его чрезмерной строгостью, но он знал, что в глубине души ему удивляются, его уважают. Его рота была самой дисциплинированной и обучена лучше всех. Он даже не наказывал солдат; после усиленных тренировок и многократных указаний все шло у него как по маслу. Поддерживать дисциплину было для него до сих пор столь же легко и привычно, как повиноваться самому. Он думал, что в военном училище будет то же самое. Теперь он начал сомневаться. Как можно слепо довериться начальству после того, что произошло? Наверное, было бы благоразумнее поступить как все. Наверное, капитан Гарридо прав: устав надо применять осмотрительно и прежде всего надо заботиться о своем благополучии, о своем будущем. Он вспомнил, что вскоре после его назначения в училище у него произошел инцидент с одним сержантом. Наглый индеец смеялся в лицо, когда ему выговаривали. Гамбоа дал ему в морду, а тот сказал сквозь зубы: «Если бы я был кадет, вы бы меня не тронули, сеньор лейтенант». Этот индеец оказался не таким уж дураком.

Он заплатил за колу и пошел назад, к плацу. Утром он подал еще четыре рапорта по поводу краж, спиртного, азартных игр и побегов из училища. По сути дела, больше половины кадетов первого взвода должны бы предстать перед советом офицеров. Все они заслуживают самого сурового наказания, вплоть до увольнения. Его рапорты касались только первого взвода. Бессмысленно обыскивать другие спальни, у кадетов было достаточно времени, чтобы уничтожить или спрятать карты и бутылки. В рапортах Гамбоа даже не упомянул о других ротах; об этом пусть позаботятся остальные офицеры.

Капитан Гарридо рассеянно, прямо при нем, пробежал глазами рапорты. Затем спросил:

– К чему это, Гамбоа?

– Как к чему, сеньор капитан? Я вас не понимаю.

– С этим покончено. Необходимые меры приняты.

– Покончено с делом кадета Фернандеса, сеньор капитан. Но не со всем остальным.

Капитан устало поморщился. Он снова взял в руки бумаги и просмотрел их. Его челюсти двигались, жевали что-то бесцельно и неустанно.

– Я спрашиваю, для чего эти бумаги, Гамбоа? Вы уже сделали мне устное донесение. К чему вся эта писанина? Наказан почти весь взвод. Чего же вы еще хотите?

– Если соберется совет офицеров, потребуют письменные рапорты, сеньор капитан.

– Ах вот что! – сказал капитан. – Вижу, вы никак не хотите расстаться с мыслью о созыве совета. Вы хотите, чтобы мы наложили дисциплинарное взыскание на весь пятый курс.

– Я докладываю только о своей роте, господин капитан. За остальных я не отвечаю.

– Хорошо, – сказал капитан. – Вы свое дело сделали. Теперь забудьте об этом и предоставьте действовать мне. Я позабочусь обо всем.

Гамбоа вышел. Ему становилось все хуже. Он решил не думать больше ни о чем, ничего не брать на себя. «Напиться как следует – вот что мне надо сделать». Он пошел в комендатуру, отдал письмо дежурному офицеру и увидел у дверей майора Алтуну. Тот знаком подозвал его.

– Здравствуйте, Гамбоа, – сказал он. – Идемте, я провожу вас.

Комендант был всегда расположен к нему, хотя их отношения не выходили за служебные рамки. Они направились к офицерской столовой.

– У меня для вас плохие вести, Гамбоа. – Майор шагал, заложив руки за спину. – Только это частный разговор, дружеский. Понимаете, что я хочу сказать?

– Да, сеньор комендант.

– Майор очень зол на вас, Гамбоа. И полковник тоже. Не без причины, конечно. Но не в том дело. Советую вам поскорее похлопотать в министерстве. Они потребовали вашего немедленного перевода в другое место. Боюсь, что дело уже продвинулось слишком далеко, у вас осталось мало времени. Вам может помочь ваш послужной лист. Хотя вы сами знаете, что в таких случаях личные связи важнее всего.