Анатолий Тосс - Попытки любви в быту и на природе

— Ну, Инфант, молоток! Надо же, как выдал! — выразил я общую с Илюхой мысль.

— Да, не слабо! — выразил общую со мной мысль Илюха.

— Дураки вы, — сбила наше восхищение Жека, — она действительно умереть может от потери крови.

Мы аж засмеялись от глупой угрозы.

— Да ладно тебе, разве от такого возможно умереть? Просто устала девушка, нервное напряжение, волнение, вот и потеряла сознание.

— А я вам говорю, что опасно. У нее же ситуация была патологическая, и последствия могут быть патологические. Бывает такое, я сама слышала.

И мы не стали больше спорить — а вдруг Жека права? Мы только покачали головами.

— Думаешь, он сам? Собственными природными силами? Без подсобных средств? — спросил Илюха мое экспертное мнение, потому что из них из всех я в Инфанте разбирался лучше всего. Хотя Жека — лучше в дефлорации.

— Уверен, — подтвердил я. — Инфант, он вообще парень упорный, когда надо, и мало что его остановить может. А еще он прямой и честный и окольными путями не пойдет, в смысле, вспомогательными предметами пользоваться не станет.

— Ну да, — согласился Илюха. Помолчал. Потом спросил снова: — Думаешь, это все действительно через голову, думаешь он расслабил ее просто?

— Наверное, сочетание разных факторов, — предположил я, вспомнив Зигмунда Фрейда, о котором упоминал выше. — Но психологический фактор уж точно не последним оказался.

Мы снова помолчали, и снова Илюха прервал наше молчание:

— А я вот не уверен, удалось бы мне, выдюжил бы? — вдруг засомневался в себе Илюха. — Хватило бы мне мужества? Не знаю! Особенно если Инфантову девушку вспомнить с парабеллумом в руках.

— Вообще, — согласился я, — на таком экстриме настоящий характер и выковывается. В принципе каждому мужчине надо бы через такое пройти, чтобы узнать себя лучше. Чтобы понятно было, готов ли, например, в разведку или повременить пока.

— Дураки вы, — подвела итог разговору Жека, которая уже давно не смеялась. — При чем тут разведка?!

И мы разговор скомкали, потому что в эту самую секунду раздался мобильный телефонный звонок и мы нажали на кнопку приема.

— Ее «Скорая» забрала, — проговорил возбужденный голос. — Сказали, опасно дома оставлять. Я сейчас за ними еду. Поймал «жигуль» и еду. Приезжайте в больницу, а? Мне одному неспокойно.

— Сумел дефлорировать, сумей и расхлебывать теперь, — не пожалела в трубку Жека взволнованного Инфанта.

Чего именно расхлебывать? Там что, еще хлебать надо чего-то? — пуще прежнего взволновался он. И как только мы его представили, одинокого, взволнованного, взъерошенного, — так тут же и пожалели.

— Какая больница? — поинтересовались мы, и Инфант назвал район и номер.

Мы, недолго думая, допили бутылку одним несильным ударом и тихонечко, чтобы не разбудить Инфантовых соседей, вышли на улицу, поеживаясь.

Чтобы поймать машину, пришлось перейти с Тверской-Ямской на главную Тверскую, без Ямской.

Сначала мы все же подъехали в Сокольники и поменяли машину и водителя. А именно — нанятого и платного в захудалом отечественном тарантасе — на бесплатного Илюху и на его вполне вместимый современный аппарат, оставленный, как помнит незабывчивый читатель, именно у парка Сокольники.

А уже потом поспешили в далекий московский район и там еще некоторое время искали в середине ночи больницу.

— А вдруг она нас увидит и опознает? — предположил я.

— Да неважно, — ответил легкомысленный Илюха. — Ей теперь не до нас, теперь она нас простит, может, даже благодарность объявит.

Ведь без нас, как ни крути, удачи бы ей не видать. Не улыбнулась бы ей удача.

— Да какая тут удача, — выразила другое мнение Жека. — Тоже мне удача, Инфант этот. Ей сейчас, наверное, переливание крови делают. Вам бы такое.

— Не надо нам такого, — не согласился я с Жекой. И Илюха не согласился тоже.

Инфанта мы нашли почти сразу — по нервному напряженному полю, которое он распространял вдоль сонного, ночного больничного коридора. Мы его сразу почувствовали — это специфическое Инфантово поле — и двинулись по нему безошибочно.

Как оно возникало? Откуда? Какова его природа? Может, электромагнитная? Может, тепловая? А может, какая другая, метафизическая? Я не знаю. Но то, что от нервного, возбужденного Инфанта часто исходило вполне натурально ощутимое поле, — факт неопровержимый. И чем сильнее Инфант возбуждался, тем и поле зависало вокруг него более напряженное.