Джек Керуак - Ангелы опустошения. Книга 2

Вечность, и Здесь-и-Теперь, суть одно и то же.

Отправьте это сообщение обратно Мао, или Шлезингеру в Гарвард, или еще и Герберту Гуверу.

Как я уже сказал, автобус прибывает в Новый Орлеан в полдень, и мы вынуждены сойти со всем нашим перепутанным скарбом и ждать четыре часа экспресса на Эль-Пасо поэтому я и Ма решаем поисследовать Новый Орлеан и размять ноги. В уме у себя я воображал большой достославный обед в абалонском ресторане Латинского Квартала среди решетчатых балкончиков и пальм но как только мы находим такой ресторанчик возле Бурбон-Стрит цены в меню оказываются такими высокими что мы вынуждены робко удалиться в то время как веселые бизнесмены и советники и сборщики налогов продолжают себе обедать. В три часа они вернутся к себе в конторы за столы шелестя пятирижды размноженными луковошелухичными новостями касательно негативных формальностей и припихивая их сквозь дальнейшие бумажные машины размножающие их еще в десять раз чтоб потом разослать их и сделать с каждой еще по три копии и закончиться в корзинах для бумаг когда приспеет время получать жалованье. За всю крепкую еду и питье что им дают они возвращают бумажки в трех экземплярах, с подписью, хоть я и не могу понять как это делается когда вижу покрытые потом руки копающие канавы на улицах под колошматящим солнцем Залива -

Единственно прикола ради мы с Ма решаем зайти в ново-орлеанский салун где есть устричный бар. И там ей-Богу наступает лучшее время в ее жизни когда она пьет вино, ест устрицы на половинке ракушки с piquante, [57] Здесь: пикантная приправа (фр.) и кричит сумасшедшие разговоры со старым итальянцем-устричником. "Вы женаты, а?" (Она всегда спрашивает у стариков женаты ли они, поразительно насколько женщины подыскивают себе мужей вплоть до самого конца.) Нет, он неженат, а не хотелось бы ей теперь немного гребешков, может отваренных на пару? и они обменялись именами и адресами но потом никогда не писали. Между тем Ма вся в возбуждении от того что она наконец в знаменитом Новом Орлеане и когда мы гуляем она покупает крохотных куколок и конфет с пралине вся возбужденная в лавках и запаковывает их нам в багаж чтоб отправить назад почтой в подарок моей сестре во Флориду. Упорная надежда. Как и отец мой она просто не позволит ничему обескуражить себя. Я робко плетусь рядышком. Ведь она это делала 62 года: когда ей было 14 вот она, на заре, идет на обувную фабрику работать до шести вечера, и так до вечера субботы, 72-часовая рабочая неделя, вся ликует в предвкушении этого жалкого субботнего вечера и воскресенья когда будет воздушная кукуруза и качели и песни. Разве можно побить таких людей? Когда феодальные бароны отхватывали свою десятину, робели ли они перед ликованием своих крестьян? (и без того окруженные всеми этими тупыми рыцарями так и жаждущими чтоб им всадили изощренные садисты из другого бурга).

И вот мы возвращаемся на автобус до Эль-Пасо но лишь после часа стояния в очереди в голубых автобусных выхлопах, нагруженные подарками и багажом, разговаривая со всеми, и вот с ревом отъезжаем вверх вдоль реки а затем по равнинам Луизианы, снова сидя спереди, чувствуя себя уже повеселевшими и отдохнувшими а еще потому что я купил маленькую пинту кира чтоб по глоточку скоротать дорогу.

"Мне все равно что другие скажут," говорит Ма наливая стопку в свой дамский складной стаканчик, "немного выпить никогда никому не вредило!" и я соглашаюсь пригибаясь за спинкой сиденья водителя чтоб тот не засек в зеркальце и закладывая за воротник. Несемся мы к Лафайетту. Когда к своему изумлению мы слышим как местные говорят по-французски точь-в- точь как мы в Квебеке, каджуны всего лишь акадийцы но времени нет, автобус уже уезжает в Техас.

В красноватых сумерках мы катимся через техасские равнины беседуя и попивая но вскоре пинта истощается и бедная Ма засыпает снова, всего лишь безнадежная малышка в мире, а ехать еще огого сколько а когда мы туда доберекся то что? Корриган, и Крокетт, и Палестайн, скучные остановки, вздохи, бесконечность этого, лишь полпути через континент, еще одна ночь бессонницы впереди и еще одна за ней, а потом еще одна — Ох ты ж -

Ровно через 24 часа и потом еще через шесть после приезда в Новый Орлеан мы в конце концов мчим по Долине Рио Гранде в мигание ночи Эль-Пасо, все девять сотен miserere [58] Помилуй (лат.) Первые слова католической молитвы "Господи, помилуй". миль Техаса позади, мы оба совершенно отупели и онемели от усталости, я понимаю что больше ничего не остается как только слезть с автобуса и снять номер в гостинице и хорошенько выспаться прежде чем ехать дальше в Калифорнию за более чем еще одну тысячу ухабистых миль -