Дмитрий Пригов - Журнальные публикации (сборник)

Я и сам знаю всю невыносимость подобного. Ну, естественно, не в той мере и не в ту силу. А иначе разве уцелел бы я?! Нет, за прошествием многих тысячелетий и исчезновением из нынешней жизни тайных учений мы можем столкнуться разве что со слабой тенью древних сил и способностей. Они иногда просто по непонятной органической одаренности отдельных людских особей спонтанно возникают в некоторых местах и телах, весьма даже и не приспособленных к тому. Но, повторюсь, слабой-слабой тенью. Воспоминанием о древних силах. Впрочем, и этого хватает.

Одно время за хилой и тоненькой стенкой моей квартиры в панельном доме проживала некая особа. Она была грандиозна и необъятна. Воображаемый поперечный срез ее руки был равен полутора объемам моей грудной клетки. А я ведь вполне нормальный, среднеразвитый мужчина, хоть и немолодых лет.

Однажды в жаркий, изматывающий, почти нестерпимый летний московский день по какой-то бытовой надобности — кажется, попросить щепоточку соли — я позвонил в ее дверь. И она явилась мне, облаченная в белый жесткий, явно металлической прочности бюстгальтер и огромные черные, пережимавшие, почти перерезавшие ее тесной резинкой пополам, сатиновые трусы. Вид ее подавляющей мощи был незабываем. Я замер. Она долго, тяжело и мрачно смотрела на меня. Потом закрыла дверь, так и не спросив о причине моего появления.

Между тем муж ее, некрупный и ласковый мужчина, нежно именовал ее Панночкой. Будучи по профессии портным, шил ей обтягивающие, изукрашенные якорьками и волнами матросочки и коротенькие плиссированные подростковые юбчонки. Он выходил на площадку, деликатно нажимал на мой дверной звонок и улыбаясь приглашал поглядеть на Панночкины обновки. Я шел. Я был единственным зрителем этого уникального дефиле. Она выглядела действительно неподражаемо. Ни с чем несравнимо. Впрочем, она была незабываема в любом виде. Муж пребывал в несказанном восторге от произведенного впечатления. Молча он переносил свой очередной триумф, сглатывал слюну и делал кивок в мою сторону, как бы раскланиваясь. Потом обращался к ней с неизменным предложением:

— Панночка, пойдем, я сделаю тебе мясной укольчик.

Она оглядывалась на меня и величаво следовала в глубину их неглубокой двухкомнатной квартиры. Я тихонько и тоже умиротворенно притворял за собою дверь.

Так вот, восприняв в себя очередной “мясной укольчик”, Панночка мирно засыпала. И тут начиналось. Весь дом содрогался от неистового и неостановимого храпа. Поначалу я по глупости принимался стучать в стенку и по батареям отопления. Натягивал тренировочный костюм, выскакивал на лестничную площадку и колотил ногами в ее дверь. Из нижних квартир тоже высыпали их обитатели, вопрошая:

— Что случилось? Что случилось?

Спрашивали и удивлялись, пока не привыкли.

Но я привыкнуть не мог. Я по-прежнему без всякого видимого эффекта колотил в их дверь. Ласковый муж, видимо, как те приближенные и благодарные ученики богатырей, свыкся, не ощущал никакого дискомфорта. Всякий раз поутру я наблюдал его бодрым и свежим, покидающим пределы своего невероятного рокочущего семейного гнезда для продолжения вполне обычной жизни и исполнения нехитрых профессиональных и социальных функций. Да, он был адепт. Посвященный и приближенный. Весьма даже близко приближенный. Со мной все обстояло иначе, хотя я вовсе не походил да и не хотел походить на врага. Но и на роль посвященного в своей бесполезной и беспомощной ярости не годился.

По всей вероятности, в отличие от древних и умудренных, умевших регулировать подобного рода энергии, моя соседка, как всякий наивный природный феномен, не знала, не умела и не хотела учиться развивать свой дар и управлять им. Она была ленива и не любопытна. Она просто расходовала его, не понимая ни всей исключительной ценности, ни губительности его неуправляемого исхода. Я съехал. Впоследствии до меня дошли слухи, что она неожиданно стала тончать, худеть. В результате буквально за какие-то если не дни, то недели сошла на нет. Это и было, на мой взгляд, проявлением действия случайно и не по заслугам доставшейся ей силы, ее же саму и погубившей. А может, я и не прав. Мало ли сейчас на белом свете хворей и недугов, могущих буквально за месяц свести абсолютно здорового человека в могилу. Мир тебе и с тобой, милая Панночка! Я помню тебя. А теперь вот благодаря сим строчкам небольшое количество из числа необъятного человечества тоже узнает про тебя. И, может, какой будущий ученый-академик по этим крохам восстановит в своих серьезных кропотливых исследованиях твой исчезнувший бесподобный телесно-магический феномен. Мир тебе!