Эдуард Лимонов - Палач

— Извини, — прошептал ей Оскар, — но я новорожденный и не могу бросить своих гостей…

— Как скучно, — разочарованно оторвалась от Оскара дама в мехах. Оскар никак не мог вспомнить ее имени… — А где страсть? — спросила дама растерянно.

Оскар не мог в своем состоянии объяснить ей, где страсть, и дама в ее состоянии все равно бы не поняла, где страсть. Дама была пьяна, Оскар отупел от «канабис», посему он только прошептал, бесцеремонно притянув ее за ушко: «Позвони завтра, поговорим».

— А еще лучше — поедем с нами в «Рокси», Оскар, — предложил парень в бороде и очках. Оскар знал, что его зовут Луис. Луис был не то адвокат, не то дантист, однажды Оскару пришлось побывать у него дома… А может, это был офис, Оскар не уверен. Оскар запомнил двух голых до пояса моделей, подлинник Пикассо на стене и хрустальную вазочку с кокаином…

— Не могу, люди… — взмолился Оскар. — Гости! — И для пущей убедительности указал рукою на зал, где все еще бродили, сидели и даже лежали на трех, белой кожи, оскаровских диванах самые поздние гости. Шел четвертый час ночи…

Сюрпризом Габриэл Крониадис оказался… Артур. Бледный свет сочился из нескольких ламп, которые чья-то искусная профессиональная рука расположила на полу и скрыла в зарослях белых азалий, так же неизвестно откуда появившихся в рабочей комнате Оскара. Посередине комнаты, на раздвижной, черной кожи, медицинской постели, которую Оскар использовал как пыточное ложе, лежал на боку, обложенный подушками, труп молодого человека…

Половые органы и колени трупа находились в струе бледного света одной из ламп, голова же помещалась в молочной полутени. Щеки и губы трупа были искусно покрашены и припудрены, ступни прикрывала гирлянда белых и лиловых цветов неизвестного Оскару вида. Чуть сложены в коленях ноги, чуть выпячен зад. Вокруг по всему пространству рабочей комнаты были расставлены черной кожи диванчики и пуфы, Оскару не принадлежащие. Некоторые пыточные сооружения были обнажены и вынуты из обычно скрывающих их чехлов, другие исчезли из рабочей комнаты, как будто их и не было.

Оскар, Габриэл и Луис, так и не ушедший в «Рокси», открыв дверь из спальни в рабочую комнату, замерли в дверях, не решаясь войти.

— У него есть имя? — почему-то прошептал Луис.

— Его зовут Артур, — так же шепотом ответила Габриэл и положила одну руку на талию Оскара, другую — на талию Луиса. — Мне страшно, — призналась она, поеживаясь. — И холодно… Тебе нравится, милый? Тебя это возбуждает? — прошептала она Оскару.

Оскар еще раз посмотрел «сюрприз», заметив себе, что тело трупа обильно поросло темными волосами. Может быть, труп при жизни был латиноамериканцем или итальянцем…

Очевидно, нанятые Габриэл люди доставили труп и совершили все необходимые перестановки, проникнув в рабочую комнату с черного хода. Замаскированная под кирпичную кладку дверь ведет на почти не употребляемую Оскаром черную лестницу. «Нравится ли ему?» Оскару любопытно, и, так как действие «канабис» еще не прошло, у происходящего есть глубина.

— Давайте выпьем и позовем остальных…

Оскар осторожно снял руку Габриэл с талии и через спальню и кабинет вернулся в салон, где бродили особо избранные, предназначенные участвовать в оргии гости. Слуг, шофера и телохранителя Габриэл отпустила за полчаса до этого.

Сюзен, Кати, Стив, все еще гогочущий Чарли-Долорес, настоявший на том, чтобы ему оставили до бессознания пьяную Анжелику… А где Наташка? — встревожился Оскар. Он знал, что она не уходила, он сам предупредил ее об оргии… Где Наташка?

Наташку он нашел в кухне, она нюхала кокаин в компании тех самых юношей, с которыми Оскар выкурил джойнт. Наташка сидела на коленях одного из юношей, в то время как другой, стоя, держал перед ней зеркало с насыпанными на нем несколькими линиями белого порошка. Нейлоновое платье Наташки, рассыпавшееся по коленям юноши, было подозрительно взбито, и Оскар подумал было, не находится ли член юноши в сидящей на нем Наташке.

— А, вот и новорожденный! — воскликнула Наташка. — Миленький новорожденный, позвольте вас поцеловать… — Наташка легко вскочила с колен юноши и обняла Оскара. Ухватив Оскара за щеки, Наташка поцеловала его и вкрадчиво прибавила: — …Миленький!

При этом от Наташки пахнуло алкоголем.

— Ты познакомился с ребятами? — спросила Наташка. — Мои самые близкие друзья. Питер — фотограф. Алея — журналист.

Оскар кивнул «самым близким друзьям», заметив с облегчением, что у журналиста, с которого встала Наташка, брюки оказались застегнутыми. И фотограф, и журналист, скорее всего оба, имели по богатому папочке, и если изредка и щелкали «Найконом» и садились за «Оливетти», то делали это для того, чтобы утешить свое самолюбие. Нью-йоркские приемы и парти на 75 процентов состояли из таких персонажей. Профессия фотографа — самая распространенная нью-йоркская профессия.