Эдуард Лимонов - Палач

— Оскар! Здравствуйте, Оскар! — К Оскару пробирается сквозь толпу толстая черноволосая девушка в белой шелковой блузке с оборками и в большой коттоновой неуместно ярко-клетчатой юбке. На носу ее сидят маленькие очки без оправы. — Вы помните меня, Оскар? Я — Лиза.

Оскар попытался вспомнить очкастую, но не смог.

— Я Лиза, племянница миссис Мендельсон.

— О, конечно! Теперь я вспомнил. Конечно Лиза. Ты так прекрасно пела в прошлый раз народные песни?

— Нет, — улыбнулась толстая Лиза. — Я играю на пианино, я не пою. Вы не запомнили меня, но это и не удивительно, прошло пять лет. Я бы вас тоже не узнала, но дядя Роджер указал мне на вас. Вы очень изменились…

«Изменились» Лиза произнесла с уважением. видно, изменился Оскар в лучшую, по мнению Лизы, сторону. Оскар знал, что произошло с ним и его лицом — он просто устал и стал циником. На лице его проступили усталость, упрямство, грустная насмешливость, циничная вера в то, что только силой можно отобрать у мира деньги и удовольствия. Молодые же длинноволосые идеалисты, а именно одним из них расхаживал Оскар на тех далеких, в другом времени, парти у Мендельсонов, верят, что мир отдаст им красивых женщин, красивые вещи, деньги и цветы.

— Лиза, знаешь что, — обратился Оскар к девушке, все еще стоящей рядом с ним, — я, честно говоря, так долго находился вне нью-йоркского общества, что всех забыл. Покажи мне, кто есть кто. Если у тебя нет другого, более интересного занятия, разумеется…

— С удовольствием, охотно, — согласилась Лиза. — Правда, всех гостей я тоже не знаю, — добавила она смущенно.

Оскар оказался прав. Парти действительно было организовано по случаю премьеры нового документального телевизионного чудища, посвященного Латинской Америке. На просмотр Оскар, оказывается, опоздал. Первую серию фильма показали в гостиной до прихода Оскара. Жюльет забыла его предупредить.

Среди приглашенных было несколько представителей латиноамериканских стран в ООН, представители Чили, Бразилии, Венесуэлы, Колумбии и Аргентины. Офицеры в опереточных мундирах были военными атташе латиноамериканских стран, очевидно прилетевшими специально из Вашингтона. Черноволосые латиноамериканские женщины, все строго и подчеркнуто консервативно одетые, были женами и дочерьми латиноамериканских дипломатов.

Основной же состав толпы был обычным. Сотрудники Жюльет, которые принимали участие в работе над фильмом. Журналисты. Дамы из фэшен-бизнеса, с которыми Жюльет также была связана. Полный набор обычных нью-йоркских знаменитостей. Дамы-писательницы, и дамы-фотографши, и дамы-художницы. Было несколько довольно смазливых девушек, очевидно актрис или моделей. Оскар с удовольствием отметил их присутствие. В прошлые времена Оскар постарался бы, выбрав одну из них, уйти с нею, но не сейчас. Сейчас ему нужна была серьезная женщина. «Оскар, ты здесь на работе!» — напомнил он себе строго и опять стал прислушиваться к голосу мендельсоновской племянницы.

— Это мистер Гудсайд. Джон Гудсайд — куратор музея истории искусств.

— А этот, рядом с ним, очень похожий на Онассиса, кто это? — шепотом спросил Оскар.

— Это мистер Артур Шим — хозяин известной галереи на Мэдисон-авеню. «Шим-галери» — вы, конечно, слышали, Оскар. Последняя выставка Бернара Бюффэ прошла у него. Миссис Даян Вриланд — фэшен. Мистер, — Лиза хихикнула, — просто Энди Уорхол. Вильям Стайрон — писатель.

— А кто это рядом с ним? Блондинка, в шляпе.

— Это ваша соотечественница, я думала, вы знакомы. Неужели вы не знаете ее, Оскар? Актриса, Стася Грудзинска.

— А кто эта дама? — Оскар указал на высокую женщину лет пятидесяти, одетую в черный, вытканный золотом и ярко-пурпурными цветами костюм, брюки и длинный свободный кафтан с широкими рукавами.

— Мадам Женевьев де Брео. Она француженка. Фэшен. Бывшая жена Питера Спрингфельда, известного издателя.

— А кто этот тип рядом с мадам де Брео?

— Высокий, с сигарой? — спросила Лиза.

— Да-да, вульгарно хохочущий. — Оскар поморщился.

— У него столько денег, что он может позволить себе хохотать вульгарно, — усмехнулась Лиза. — Альфред Вильямс. Текстильные фабрики и техасская нефть… Мистер и миссис Ростропович. Он — виолончелист, она — певица. Две девушки рядом — их дочери. С младшей вместе я учусь в Джульярд-скул. — Лиза приветливо помахала рукой, и одна из дочерей ответила ей тем же. — Мистер Трумэн Капоте — писатель. Миссис…

— Оскар! Лиза! Вы уже познакомились? Прекрасно! — Сама миссис Мендельсон в красном шифоне вышла из-за чьих-то широких спин. Ярко-белое, цвета трупного жира лицо озаряли ярко-красные, в масть шифону, губы. На высоких каблуках лаковых черных туфель балансировала Жюльет. Очень черные, очевидно заново окрашенные, волосы. «Красное и черное» — хозяйка дома.