Эдуард Лимонов - Палач

Оскар заставил себя поцеловать Габриэл и с досадой подумал о том, что неуместное вдруг внимание Габриэл к Оскару, материализовавшееся в виде двух ящиков «Шато-Лафит», если и не разрушает планы Оскара, то склоняет психологическую чашу весов на сторону Габриэл Крониадис. Дело в том, что как раз сегодня Оскар собирался объявить Габриэл, что он женится на Даян Гриндер и… увы, но они не могут больше встречаться.

— Я очень устала, Оскар, был трудный день… Давай ляжем в постельку… — объявила Габриэл, беря Оскара под руку и ведя его по направлению к спальне.

— Да, разумеется, — согласился Оскар, в очередной раз с досадой вспомнив, что все здесь, в его лофте, куплено на деньги Габриэл. И он, Оскар, тоже.

Они разделись. Каждый по свою сторону кровати, как прожившие много лет супруги. Глядя, как Габриэл скатывает с ног, будто кожу, чулки, он в это время уже стоял голый, приподымая простыню и готовясь ступить в кровать, Оскар пожалел Габриэл. Ему вдруг стало жаль ее оставлять. Габриэл навечно уйдет в прошлое уже через несколько часов, но вместе с нею уйдет часть его, Оскаровой, жизни, и неплохая часть.

Довольно счастливая.

В постели Габриэл тотчас прижалась к легшему на спину Оскару и положила ему голову на плечо. «Почти все женщины так делают, — подумал Оскар. — Всех стран и народов. От мала до велика. Почему? Может быть, все они видят в мужчине отца, защитника и охранителя их неразумных, зачастую разбитых вдребезги жизней». Оскар поцеловал Габриэл в волосы. Волосы пахли несвеже, отметил Оскар. По подсчетам Оскара, шел пятьдесят третий июнь в жизни Габриэл.

Габриэл подвигалась на груди Оскара, устраиваясь поудобнее. Они редко начинали сеансы с постели. Почему-то Оскар всегда неловко себя чувствовал, лежа с женщиной вот так вот, слишком близко, слишком домашне. Семейно?

Рука Габриэл тихо гладила Оскара по груди. Оскар знал, что с груди рука ее спустится ему на живот, а потом заскользит ниже. Через несколько минут узловатые пальцы Габриэл будут ласкать его член, разминая его и поглаживая. Потом… Оскар вспомнил синеватые — оттого почти любая губная помада на них выглядела черной — губы Габриэл и инстинктивно положил руку на член, как бы предохраняя его от губ старой женщины.

— Что случилось?.. Ты не хочешь… — Наткнувшись на руку Оскара, Габриэл подняла голову и посмотрела ему в лицо.

— Я не очень хорошо себя чувствую, — соврал Оскар и сел в постели. И вдруг, решившись, нелегко открывая губы, выдохнул: — Я хочу с тобой поговорить, Габриэл…

Габриэл встала — Оскар заметил ее недовольное лицо — и, согнув почти мужскую усохшую фигурку — при этом на животе ее образовалось множество складок, — взяла из сумочки сигареты и зажигалку. Тонкая струйка дыма поднялась от ее руки вертикально вверх. Затем Габриэл уселась рядом с Оскаром в постели, прикрыв себя до пояса простыней.

— Я тебя слушаю, Оскар.

Торопясь как можно скорее покончить с неприятным, Оскар швырнул ей сразу же, без всяких предварительных заходов и прощупываний:

— Я решил круто изменить мою жизнь, Габриэл. Я решил жениться на Даян Гриндер.

— Я ожидала этого, Оскар, — сказала Габриэл спокойно, затянувшись сигаретой глубоко-глубоко.

— Мне тридцать семь лет, Габриэл… и сколько же еще лет я могу быть Палачом? Даже сорокапятилетний Палач звучит глупо…

Оскар говорил и не верил себе, лишь бы что-то говорить. Он мог представить даже и шестидесятилетнего Палача.

— Не оправдывайся… Все ясно. Я для тебя стара.

— Габриэл?!

— Стара. Да-да. Но то, что тебе понадобилась двадцатидвухлетняя, Оскар, — верный сигнал, что и ты стареешь. Сигнал того, что ты перешел в иную возрастную категорию.

— Может быть…

Оскару хотелось, чтобы Габриэл ушла. Но она как будто не собиралась еще уходить, тянула свою сигарету.

— Я надеюсь, ты хорошо подумал, Оскар?..

— Я хорошо подумал, Габриэл.

— Я надеюсь, ты знаешь историю своей будущей жены, Оскар. Три года назад о ней писали все газеть. Я надеюсь, ты знаешь, что Даян с возраста двенадцати лет жила со своим отцом…

Оскар взглянул на Габриэл. Ядовитая улыбка проступила на губах, выдыхающих синий дым. Синие губы, синий дым. И миллиарды долларов, не защитили еще никого от старости.

Габриэл хотелось сделать Оскару больно.

— Я не баптист из южного штата, который не станет жениться на девушке, если она не девственница. Ты забываешь, что я Палач, Габриэл.

— Да, но, женившись на Даян, ты перестанешь им быть. И куда бы ты с ней ни пришел, за вашей спиной будут говорить: «Это та, которая спала со своим отцом, а это ее муж, поляк». Только дурень иностранец может жениться на женщине, которая шесть лет, Оскар, с двенадцати до восемнадцати, спала со своим отцом. Посмотри «Нью-Йорк пост» трехлетней давности, Оскар… И если ты думаешь, что ты сможешь спокойно носить это клеймо на себе всю жизнь, ты ошибаешься…