Эдуард Лимонов: Лимонов против Жириновского

Я спас и его, и себя от конфликта. Не стал с ним спорить. А что он думает о команде Ельцина? «Ва-банк пошли. Они смертники. Толкают к авторитарному режиму. Алтайский завод [1] Какой «алтайский завод»? Ни тогда, ни сегодня я так и не понял, какой завод он имел в виду. В его речах много таких «алтайских заводов». стоит.»

А он-то, Жириновский, что предлагает? В экономике, например. «Первое время авторитарный режим. Оживить старую экономику и созидать новую. Грязные преступные деньги отсечь. Возбудить уголовное дело против Горбачева. Бороться с простыми преступниками жестокими мерами. У нас нет суда присяжных. Ввести… Разгоню МИД. Буду продавать землю. Сперва русским, позже иностранцам… Украина, говорите? На нее будем оказывать давление через Германию. Будут сопротивляться, — будет применена военная сила. Тоже будем поддерживать внутренние распри в этих странах, тех, которые враждебны нам. Полякам нужны западные украинские области…»

Русские журналисты любят долгие беседы и употребляют для этого диктофон. Я даю четко поставленные вопросы и всегда цитирую интервьюируемого, ставя его настоящие слова в кавычки, сохраняя здесь и там весь даже синтаксис его. Синтаксис важен не менее, чем словарь человека. Он сам свел разговор опять к Украине, так как уловил, что я не удовлетворен его ответом об Украине, он, интуитивный, вернулся. «А не поздно уже? — спросил я. — Вон в Чечне создали свою эскадрилью МиГов.» «Это все разговоры, это тоже несерьезно», — сказал он. Я так не считал, но я закончил беседу. В дверях появился его пресс-атташе, Андрей Архипов, уже полчаса Жириновского ожидали японцы. Влетев в комнату, японцы, в количестве трех, но казалось, целой толпой, схватили Жириновского и поставили его к карте. «Бронежилет оденьте, вождь», — посоветовал Архипов. Жириновский послушно надел бронежилет. И стал к карте. На карте жирным вызывающе были обведены границы не СССР, не Российской Империи, но фантастического государства. На севере в его пределы входила Финляндия, на юге, кажется, даже некоторые области Китая. Я хотел было посоветовать им какой-нибудь другой символ, в конце концов бронежилет — всего-навсего защитный панцирь, одежда скорее осторожных и трусливых, но они были заняты.

На войнах в бронежилетах расхаживают трусливые журналисты или очень осторожные командиры. У солдата на подобный жилет нет денег, храброму человеку он мешает, а от хорошего снайпера, от выстрела в голову или в шею он не защита.

Я вышел с Архиповым, оставив Жириновского японцам. В коридоре Архипов срочно сообщал мне биографические данные Владимира Вольфовича. Родился в 1946 году, в городе Верный (Алма-Ата), шестой ребенок в семье, отец юрист Вольф Андреевич Жириновский умер тогда же, в 1946 году, из семьи банкиров, немец, а учился вы знаете где, Эдуард? Архипов уважительно приподнял голову: «В Париже, во как! Владимир Вольфович жил с чурками [2] Чурка — кусок дерева. Так на простонародном арго называют кавказцев и жителей Средней Азии. и испытал на себе расовые гонения». Подведя меня к двери, Архипов пожал мне руку: «Спасибо вам, Эдуард». — «За что?» — «Ну, что пришли к нашей звезде. Вы же сами звезда, но вот пришли. Вождь оценил». Я забыл сказать им про жилет, сами они не сообразили, и вот с тех пор якобы агрессивный Жириновский запечатлен во времени спрятавшимся в бронежилет. Недавно я возвращался из Сербской Крайины в Сербию, и в горах Герцеговины подобрал меня на военной дороге, подвез меня итальянец-журналист, богато путешествовавший с переводчиком и шофером. Увидев, что я углядел в багажнике его бронежилет, он стал оправдываться: «Жена навязала!» Настоящие мужчины, как видите, Владимир Вольфович, стесняются бронежилета…

Уходя с Рыбникова переулка, я размышлял. «Ну, конечно, он …еврей, его манера говорить, как браниться, выдает его лучше любого свидетельства о рождении», — думал я. Тогда же, шагая по Сретенке к Садовому кольцу, я назвал его эту манеру поливом. То, что его отец немец, это пусть от своей маме рассказывает. Однако, однако… он выгодно отличается от большинства лидеров оппозиции, десятки их я прослушал 8–9 февраля, сидя на балконе кинотеатра «Россия» с блокнотом в руках. Его поливы, они живые и, пожалуй, близки манере американских политических или профсоюзных боссов, они народно-хамские какие-то, примитивные, конечно, но это совсем другой подход, чем догматическо-деревянные речи бывших номенклатурных коммунистических дядь. Так крикливо восхваляет свой товар коммивояжер в каком-нибудь штате Нью-Джерси, выхваляет подержанные холодильники или подержанные автомобили. Точно, вот ответ: Жириновский политик американского типа! Родившись в Алма-Ате, как в Атланте какой-нибудь (оба города — захолустная провинция), получился вот такой Владимир Вольфович: еврейский американец, американский провинциальный еврей. Русским это плохо понятно: мне, прожившему в Соединенных Штатах шесть лет, это ясно как божий день. Расистского в моих рассуждениях нет и не пахнет, я лишь определяю его корни и даю ему характеристику, подыскиваю ему аналог — дабы Жириновский был мне понятнее…