Эдуард Лимонов - Лимонов против Жириновского

Конечно, Жеральду Пенселлели пришлось звонить из автомобиля на виллу и объяснять, что мы опаздываем. Проехав в Парк Монтрэту, мы подъехали к нужным чугунным воротам. Пенселлели позвонил и за воротами выросли в прорезях решеток хорошо видные два блондина Шварценнеггера и маленький, щуплый малаец или пакистанец, в белом кителе, по всей вероятности мажордом. Нас провели вверх по ступеням в большую гостиную с желто-охровыми обоями. Желтые розы стояли на столе между двумя обтянутыми желтой кожей диванами. Пара мраморных бюстов в углах. Терраса слева от входа дает великолепный вид на Париж с холма Сент-Клу, справа терраса же обнажает сад. Появилась одна из дочерей Ле Пена, и Жеральд Пенселлели удалился с нею куда-то в глубины дома. Мы остались одни. Заглянув на террасы, Жириновский сказал Минакову: « Вот как у них, Валентин Николаевич, живут политики. Вот как должен жить глава партии! А я ючусь в двухкомнатной квартирке… »

«Далеко не все политические деятели Франции имеют виллы, Владимир Вольфович, — вмешался я. — Жан-Мари Ле Пен получил виллу в наследство от умершего члена «Фронт Насьеналь», завещавшего ему виллу». Жириновский продолжил тему и очень серьезно стал говорить о том, что это хорошая идея — завещать партии имущество и квартиры… и хорошо бы включить такой пункт в устав ЛДП. Я подумал тогда, что у него комплекс мелкого буржуа по отношению к уровню жизни крупного. Если Жириновский когда-нибудь дорвется до власти, он будет «прожигать» жизнь и жадно грабастать имущество.

Накануне, в ресторане я отдал ему лист бумаги, где я набросал в общих чертах биографическое досье на Ле Пена Привожу его здесь:

«Жан-Мари Ле Пен родился в Тринитэ-сюр-мэр (Бретань). Отец рыбак, владелец рыболовецкого судна. Подорвался на подводной мине в 1942 году. Университет, факультет права Член КОРПО — правой студенческой организации. Уходит добровольцем (1-го иностранного батальона парашютистов) в Индокитай в 1954 году. Прибывает на место после поражения Франции под Диен-Биен-Фу и не принимает участия в войне. Возвращается в Париж, примыкает к Пьеру Пужад, защитнику мелких коммерсантов, правому политику. В качестве сторонника Пужада выбран в депутаты, самый молодой депутат Франции. В 1958 году, во время предвыборной кампании в 18 аррондисманте Парижа, ранен в глаз. Глаз удален в 1959 году. Следуют шесть месяцев (1960—61 г.) службы добровольцем в Алжире (лейтенант парашютистов). В 1962 г. теряет статус депутата.

Основывает компанию грампластинок СЕРП. Практически исчезает с большой политической сцены до 1972 года В 1972 году по инициативе движения «Ордр нуво» (Новый порядок) происходит сплочение всех крайне правых сил с целью иметь общую избирательную политику. Ле Пен (до этого никогда не примыкал к движению) принимает предложение стать Президентом «Фронт Насьеналь». ФН — как бы зонт над разными тенденциями и правыми партиями.»

Я же, по просьбе Пенселлели, составил досье на Жириновского на французском. Таким образом, они знали друг о друге то, что я им захотел сообщить.

Появился фотограф. Чуть позже нас пригласила к Ле Пену Мари-Жозе, его секретарша «Извините, его задержали журналисты». Поднялись гуськом по лестнице. Пошли по коридору в кабинет Ле Пена. Он встретил нас в дверях, большой, радушный (бедные мои французские читатели, да-да, радушный) хозяин дома, в клубном темно-синем большом двубортном пиджаке с золочеными пуговицами и в светлых брюках. Жириновского усадили в кресло спиной к камину, меня на диван через журнальный столик от Жириновского, рядом со мной Минаков с глупым своим фотоаппаратом, а дальше Жеральд Пенселлели, который, впрочем, скоро встал и поместился в дальнем от нас углу. Там в простенке я заметил четыре русские иконы.

Жириновский молчал всю первую половину встречи. И мне пришлось говорить больше всех. «Не говоря уже о знании языка, эрудиция его в местной политике невелика», записал я у себя в дневнике на следующий день. В конце концов он все же разговорился. Язык его французский, бедный, запинающийся, университетский, неживой, малопонятен собеседнику, потому что в нем не хватает как раз сотни наиболее употребляемых современных слов. Их-то как раз и не бывает в словарях, ибо все словари запаздывают. «Откуда у вас иконы?» — спросил я Ле Пена. Оказалось, он знаком, и очень давно, с художником Ильей Глазуновым, оттуда и иконы. Правда, не видел Глазунова десяток лет. «Что с ним сталось? Он был националистом и монархистом еще пару десятков лет назад». Я объяснил, что сталось с Глазуновым. Заговорили об американском проникновении в Россию и во Францию. Культурном и политическом. «Я предпочитаю есть борщ в подвале, чем американский хамбургер в «Макдональдс» на площади Пушкина», — сказал Ле Пен весело. При этом он смотрел на меня, так как, очевидно, решил, что я лучше всех других понимаю его.