Эдуард Лимонов - Моя политическая биография

Вместе с выборами, приведшими в Государственную Думу значительную, хотя и вполне умеренную оппозицию, состоялось и голосование за новую Конституцию. Конечно же Соединённые Штаты посоветовали Борису Ельцину этот «package», то есть одну упаковку: участие в выборах оппозиционных партий, дабы соблюсти поверхностные требования демократической игры, в обмен на принятие новой Конституции, увеличивающей права Президента и урезонивающей права Госдумы. Ещё одним условием было согласие и примирение: амнистия заключённым по делу ГКЧП (эти сидели в спецкорпусе тюрьмы «Матросская тишина» с 1991 года) и заключённым в Лефортово с октября 1993 года героям Белого Дома (Руцкой, Хасбулатов, Ачалов, Терехов, Баранников, Дунаев, Анпилов, Баркашов, возможно, я кого-то забыл). Амнистия состоялась весной 1994 года. Она была дарована в обмен на прекращение независимого расследования обстоятельств убийств 173 человек, погибших в столкновениях и при обстреле толпы оппозиции в Останкино в ночь с 3 на 4 октября и днём 4 октября у Белого Дома.

Ельцин полностью овладел страной. Оппозиционная Дума была ему не страшна, поскольку избрана она была хитро — лишь на два года. И попали в Думу оппозиционеры крайне умеренные или откровенно продажные, пришедшие защищать интересы себя и своих близких, что вскоре выяснилось, скажем, с Жириновским. Этот загулял на долгие месяцы. Скандал в столовой Госдумы, серия скандалов, связанных с элементарным хамством руководителя ЛДПР, показывались обывателю по телевидению, медленно, но неизбежно разрушая статую Жириновского — вождя-обывателя, режущего «им» правду-матку.

Выборы явились большой, неожиданной удачей, подарком с неба абсолютно деморализованной ещё до октябрьского восстания умеренной коммунистическо-номенклатурной оппозиции. Если бы не помощь Ельцина, умеренные коммунисты никогда бы не стали оппозицией. При нормальном, непарламентском ведении борьбы их ждали бы домашние тапочки и споры за чаем. Открыв соглашателям доступ к урнам, Ельцин нанёс сокрушительный удар по реальной оппозиции, он фактически назначил оппозицией соглашателей. Если бы это было спланированной акцией — это гениально, если случилось само собой, тоже неплохо. Для Ельцина. Что касается аграриев, то номенклатурные высшие чиновники сельского хозяйства страны умело ввели в заблуждение сельское население России и всех, кто считал себя таковыми.

Нет смысла распространяться здесь о «Демократическом выборе России» или других организациях, чьи лидеры оказались у кормила реальной власти. В Думе они были представлены хуже, чем могли бы, вследствие пренебрежения именно требованиями демократии, за которую ратовали. Но они оказались у штурвала государственного корабля. Чего им ещё было желать?

Ельцин занялся укреплением своих позиций. На самом деле он, может быть, просто начал весело жить и пить ежедневно, но институции государства поняли, что одержана победа и есть хозяин. Институции государства, в первую очередь силовые структуры, стали тихо укрепляться, стяжать финансирование, полномочия, личный состав, оборудование под себя.

Политические организации, отрешённые от выборов: Фронт национального спасения, «Союз офицеров», «Трудовая Россия» (уже и без этого раздробленная междоусобными распрями), оказались в начале 1994 года в подвешенном состоянии. Власть провела в дамки их заурядных и вялых товарищей, оставив им третьи роли уличных горлопанов. Эта ситуация сравнима с единовременным увольнением бастующих рабочих и наймом штрейкбрехеров. Весёлые и сытые — теперь они рабочие, а бывшие работяги с кислыми физиономиями мелькают в конце улиц с красными флагами в мозолистых руках. Зюганов, как и Жириновский, никогда не признают, что сыграли роль штрейкбрехеров и тем похоронили и русскую оппозицию и русский парламентаризм и демократию. Они скажут, что у них были добрые намерения и что противостояние власти и общие тенденции в обществе привели к настоящему плачевному положению вещей. Они не признают, но они сыграли роль штрейкбрехеров, а постепенные компромиссы (принятие Конституции, согласие идти на выборы, когда радикалы были насильственно отстранены от выборов, отказ от расследования кровавой бойни в обмен на амнистию, а затем бесчисленные компромиссы в парламенте) сделали их из штрейкбрехеров — пособниками власти.

В конфликте октября 1993 года и в первые месяцы 1994 года выяснилась и вопиющая неадекватность радикальных партий. Только у РНЕ оказалось некое подобие военной организации, по крайней мере они достоверно выставили сто человек, и эта сотня подчинялась единому командованию. Многие организации и партии, как выяснилось, оказались диванными. Так, знаменитый в своё время Стерлигов при мне вызвал в Белый Дом своих ребят из Православного Собора, дождался… двоих. «Союз офицеров» поставил в Белый Дом большое количество военных, множество генералов, но рядовых молодых солдат явно не хватало. С задачей восстания радикальная оппозиция явно не справилась. Она справлялась — и до этого, и после этого — с задачей проведения манифестаций: шествий, митингов, но с восстанием все вместе они не могли справиться. Слишком сложное дело. И даже простые операции, такие как попытка захвата Тереховым штаба СНГ, провалились.