Inkoгnиto - Банк. Том 1

Трубку, к счастью, подняла жившая в старой квартире мать Профессора. Семен несколько раз вежливо, но твердо заставил ее повторить записанные ею номера своего домашнего и мобильного телефонов и два раза взял с нее обещание, что она обязательно передаст сыну то, что он звонил. После этого он положил трубку, но душа у него все-таки была не на месте. Не хватало еще организовывать слежку за старухой, если она не захочет сообщить сыночку, что звонил какой-то там Семен Моркофьев. А ведь, черт возьми, придется, если старушенция заупрямится… иного способа найти Профессора он не видел. Если начать спрашивать в предпринимательско-уголовной среде, то можно под горячую руку и «перо» в брюхо схлопотать, если нарвешься на его конкурентов, которые, чего доброго, узнают, что ты с ним в одном классе учился. Ведь, даже по дошедшим до него слухам, Профессор скольким успел насолить за дикие 90-е — не пересчитать… Но, ведь жив до сих пор — ловок же, чертяка! И в математике был даже посообразительней меня, не зря ведь Профессором еще в школе называли, но выбрал несколько иной жизненный путь. Ладно, сейчас остается только ждать да надеяться. А через два дня, хочешь-не хочешь, а придется все про слежку из разведшколы вспоминать. Иначе — плохо дело, второй такой точки с электростанцией в паре километров и готовым строением ты, Семен, точно не найдешь. Ладно, сейчас только время убивать до звонка нужно… Моркофьев подошел к книжной полке и попытался было снять с нее «Графа Монте-Кристо», но обнаружил, что тома от времени присохли один к другому. Он попытался припомнить, когда же именно он последний раз читал художественную литературу и понял, что это было даже задолго до последней рыбалки. Почти все свободное время у Семена уходило на взлом алгоритма. Но сейчас можно и почитать… Разделив ссохшиеся книги, он присел в кресло и заново погрузился в прочитанные еще в школе приключения Эдмона Дантеса. Читая, Семен невольно подумал о том, что его жизнь чем-то напоминает главного героя книги — вот только Дантеса забросили в тюрьму «доброжелатели» и на пятнадцать лет, а он сам, добровольно почти что отключил себя от жизни на более двадцати. После того, как он в третий раз задремал в кресле, Моркофьев перебрался на постель и недовольно глянул на телефон. Тот все еще не звонил.

Старостенко шел к кабинету председателя правления банка на свой первый доклад. Он страшно нервничал. Все, что зависело от него, Николай сделал. Ровно за два часа до доклада он появился в кабинете начальника службы безопасности и много-много раз очень внимательно перечитал немногие документы в папке, так, что почти выучил их наизусть. Временами Николай отвлекался и видел в глазах у шефа смешинку. Но отвлекаться на такие мелочи он не хотел, так как дело было достаточно серьезным.

За десять минут до назначенного срока начальник вынул из тумбочки не столько красивую, сколько очень внушительную пустую темно-красную папку с золотым тиснением «Для доклада Председателю». Затем он пожелал Николаю «Ни пуха, ни пера». Все документы из папки номер один были переподколоты в ту солидную папку, с которой он сейчас подходил к кабинету председателя правления. Неимоверным усилием воли Николай взял себя в руки, подумав «Будь что будет!». В конце концов, гладиаторы, выходившие в Колизей, рисковали гораздо больше чем он. И перед этим даже спокойно и гордо говорили «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!». Как ни странно, эта более, чем двухтысячелетняя и явно не жизнеутверждающая фраза необъяснимым образом успокоила нервы Николая. Конечно, его нельзя было назвать совершенно спокойным, но по сравнению с нервозным состоянием при выходе из кабинета шефа, Старостенко почувствовал себя прямо-таки Чингачгуком, невозмутимо беседующим с бледнолицыми. Эта мысль даже вызвала на его лице улыбку, которую секретарша председателя правления очень кстати приняла на свой счет. Она скользнула в кабинет и практически мгновенно по меркам высшего руководства появилась обратно: «Заходите».

Николай вошел в кабинет. Председатель сказал, обращаясь к секретарше:

— Ирина, в ближайший час никого не принимать и ни с кем не соединять.

— Хорошо, Владимир Сергеевич.

Председатель проводил взглядом секретаршу и повернулся к Николаю. Тот быстро поприветствовал предправления:

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич

— Ну здравствуй, Николай. Садись, рассказывай, чего у нас за прошлую неделю было.

Старостенко уселся в кресло, собрался с мыслями и начал говорить спокойно и размеренно, стараясь занять побольше времени.