Inkoгnиto - Банк. Том 1

— Открою тебе, Серега, правду, и я тоже! Ладно, пойдем жрать!

Двое мужчин удалились от дома, в котором вовсю завязывалось женское общение, которое началось на сильно повышенных тонах. Зайдя в комнату, мать обратилась к Маше:

— Поздравляю Вас, Мария Юрьевна! Не каждая женщина может вот так узнать себе цену!

Маша уставилась на мать.

— За триста рублей в день сняли! На московской трассе вон и то по пятьсот, да за один раз, а ты еще и радуешься, аж светишься, дура набитая!

— Сама ты дура! Он хороший и добрый, а если тебе не нравятся триста рублей, так на себя-то посмотри! Тебя вообще даром пользуют, почти все деньги отнимают, да еще при этом и колотят. Сама бы в своей жизни разобралась для начала, а потом поучать взялась! Тоже мне, специалист по отношениям с мужиками! Прямо как сапожник без сапог…

Мать ошеломленно уставилась на Машу. Такого решительного, сильного и, кстати говоря, справедливого отпора от тихой прежде дочери она совсем не ожидала! Придется ей, видимо, привыкать к тому, что дочка уже взрослая! — с удовлетворением подумала Маша.

— Так, вы, две дуры, успокойтесь, да глаза друг другу не выцарапайте! — вмешалась Ленка. Они на самом деле хорошие.

— Да лучше Юрки быть очень нетрудно! И он ведь добрым был поначалу, пока не запил… А ты сама тоже хороша! Поперлась в твои-то годы на дискотеку!

— И не только поперлась, а даже снялась, пока они там все от удивления варежки поразевывали! Чо, завидно!? Молодые тупорылые овцы там тоже аж слюнями изошли от зависти! Кстати, стараниями твоей давней подруги, которая, по твоим словам, тоже хороша, ты максимум через пару лет станешь вдовушкой.

— Да отчего ж он сдохнет-то!? Вон тварь какая здоровенная и крепкая! Ему ведь, сколько не пей, все мало и хоть бы хны!

— Вот так и станешь, от того, что пьет! Давай-ка я тебе расскажу…

Услыхав подробный рассказ о том, как Серега действительно отнесся к Маше очень по-доброму и даже хотел ее искренне, но бестолково выкупить, а Семен, хорошенько подумав, выдал на гора простой, чрезвычайно действенный и эффективный, но при этом ужасно жестокий способ извести Юрку, мать невольно почесала в затылке.

— Да… старый там очень даже не дурак… И как же я сама-то до этого не доперла?

— Так с мехмата МГУ дураки не выходят!

— Он еще и математик?! С такими-то габаритами и силой? Ленка, перестань надо мной глумиться! Юрка ж всем руки сдавливал, а ему не сумел.

— Нисколько она не глумится — вмешалась Маша. Серега сказал, что он его высшей математике учил по памяти и совсем никуда не заглядывая. Да и ты сама-то сообрази, ведь придумать настолько простой и толковый способ на самом деле очень сложно, тут умище какой нужен! И сработало же все, четко и просто здорово. Во он как рванул за водкой, аж пятки засверкали.

— Это точно… Надеюсь, что ему трех пузырей в день хватит… Все-таки он больно крепкий.

— Не боись! Он же за деньгами именно ко мне будет ходить. А уж я ему в палатке со скидкой, как постоянному клиенту, самую паленую водку сплавлять буду. Если по 75, то там и четыре в день получится. Кстати, с паленой и три вполне должны подействовать, как надо. Кроме того, он же регулярно и досыта будет пить, а не так, как раньше.

— И то верно! Ленка, что бы я без тебя делала?

Давние подруги обнялись, Маша с удивлением заметила текущие из глаз матери слезы, ее плечи подрагивали. Лена обняла мать крепче и ободряюще, но в то же время ласково произнесла:

— Держись за меня, Катька, коза ты старая! Прорвемся!

— Старая!? Да ты же всего на десять дней моложе меня!

— А все равно, старая-старая-старая!!! — произнесла Ленка на манер школьной дразнилки.

— Ах ты ж… — произнесла Катя, шутливо замахиваясь, но, после того, как она посмотрела в глаза подруги, обе женщины засмеялись. Маша подумала о том, что она совершенно не помнила смеха матери.

— Ох, и дуры же мы тогда были!

— Эт точно… Одна хотела красивого, одна сильного, а результат налицо — вздохнула Ленка.

— А искать-то дурам надо было умного, кстати, еще об одной молодой дуре… — Мать повернулась к Маше, Ленка сделала так же.

— Ты там хоть не залетела?

— Не, у него резина была.

— Это хорошо… Ну, и как он тебе? Только, Христа ради, не говори, что хороший и добрый, так как лучше и добрее твоего отца быть легче легкого.

— Если вы об уме, то он умный, уже на второй курс Бауманки осенью пойдет. Сам он учится, на бюджете, без отца и матери.

— А они-то куда подевались?

— Померли, а как именно — расспрашивать не стала. Я и узнала только потому, что он походя сказал «мой покойный папаша говаривал», а потом один раз про то, жива ли мать, спросила. Жизнь у него тоже не сахар…