Уильям Берроуз - Гомосек

– Он – педик, а ты, Ли, – нет. Ты просто ходишь и делаешь вид, что педик, чтоб тебя из тусовки не выпихнули.

– Да кому вообще надо в твою остохреневшую тусовку лезть? – спросил Ли. Он видел, как Аллертон у стойки разговаривает с Джоном Дюме. Дюме относился к той маленькой клике педиков, что устроила себе штаб-квартиру в пивной на Кампечи, которая называлась "Зеленый фонарик". Сам Дюме не был явным пидором, а из остальных мальчиков-фонарчиков педрильность перла настолько сильно, что в "Эй, на борту!" их не привечали.

Ли подошел к стойке и заговорил с барменом. Он думал: "Только бы Дюме рассказал ему обо мне". Ли было неловко пускаться в драматические монологи типа "знаешь, я должен тебе кое-что рассказать", а как трудно вставить небрежную реплику, он знал по собственному досадному опыту: "Кстати, знаешь, а я ведь пидор". Иногда собеседник может ослышаться и заорать: "Чего?" Или вставляешь: "Вот если б ты был таким же пидором, как я…" Второй при этом зевает и меняет тему разговора, и ты не знаешь, понял он тебя или нет.

Бармен говорил:

– Она у меня спрашивает: ты зачем пьешь? А что я ей скажу? Не знаю, зачем. Вот зачем ты торчал, скажи? Ты сам-то знаешь? Фиг знает, но попробуй это объяснить такой бабе, как Джерри. Да какой угодно бабе попробуй объяснить. – Ли сочувственно кивал. – Она мне говорит: побольше спи и хорошо кушай. Она ж не понимает, а я объяснить не могу. Этого никто объяснить не может.

Бармен отошел обслужить клиента, а к Ли подвалил Дюме.

– Как тебе нравится этот субъект? – спросил он, махнув пивной бутылкой в сторону Аллертона. Аллертон в другом конце бара разговаривал с Мэри и шахматистом из Перу. – Подходит ко мне и говорит: "Я думал ты из мальчиков "Зеленого Фонарика"". Я говорю: "Ну да – и что с того?". Он хочет, чтобы я его по голубым местам здесь поводил.

Ли с Аллертоном отправились смотреть "Орфея" Кокто. В темном кинотеатре Ли чувствовал, как все его тело тянется к Аллертону амёбовидным протоплазменным щупальцем, слепым голодным червем напрягается, стремясь войти в другое тело, дышать его легкими, видеть его глазами, на ощупь знать его кишки и гениталии. Аллертон заерзал на сиденье. Ли почувствовал резкую боль – точно ему вывихнули дух. У него заболели глаза. Он снял очки и провел рукой по векам.

Когда они вышли из театра, Ли был полностью изнурен. Он еле тащил ноги и постоянно на что-то натыкался. Голос его от напряжения сел. Время от времени невольным жестом боли он подносил ко лбу руку.

– Мне нужно выпить, – произнес он и показал на бар через дорогу. – Вон там.

Ли уселся в кабинку и заказал двойную текилу. Аллертон попросил ром с колой. Ли свою текилу выпил сразу, прислушиваясь к действию жидкости внутри. Заказал еще.

– Что ты думаешь о картине? – спросил он.

– Местами понравилось.

– Да. – Ли кивнул, сжал губы и заглянул в пустой стакан. – Мне тоже. – Он выговорил слова очень тщательно, словно логопед.

– Он всегда добивается инн-тересных эффектов, – рассмеялся Ли. Из желудка потихоньку расползалась эйфория. Он выпил половину второго стакана текилы. – В Кокто самое инн-тересное – способность оживить миф в современных понятиях.

– Да что ты говоришь? – отозвался Аллертон.

Ужинать они пошли в русский ресторан. Ли открыл меню.

– Кстати, – сказал он, – полиция в "Эй, на борту!" опять зубы вонзила. На этот раз полиция нравов. Двести песо. Я уже вижу, как они в участке переговариваются после трудного дня: растрясли столько граждан Федерального округа. Один фараон говорит: "Ах, Гонзалес, ты бы видел, что мне сегодня обломилось. О-ля-ля, такой шматец будь здоров!"

"А-а-а, да ты просто педика-puto на две песеты в сральнике на автостанции растряс. Мы ж тебя знаем, Хернандес, и прихваты твои дешевые знаем. Ты самый дешевый фараон во всем нашем Федеральном округе".

Ли помахал официанту:

– Эй, Джек. Dos мартини, посуше. Seco. И dos тарелки шишки-бэби. Sabe?

Официант кивнул:

– Значит, два сухих мартини и два шиш-кебаба. Правильно, джентльмены?

– Заметано, папаша… Так как прошел твой вечер с Дюме?

– Сходили в несколько баров – там полно педиков. В одном месте какой-то тип пригласил меня танцевать и стал клеиться.

– Ты повелся?

– Нет.

– Дюме – приятный парень.

Аллертон улыбнулся:

– Да, но не настолько, чтобы я ему сильно доверял. То есть, если мне действительно захочется держать что-то в тайне.

– Ты имеешь в виду какой-то конкретный опрометчивый шаг?

– Если честно, да.

"Понятно, – подумал Ли. – Дюме никогда не промахивается".