Владимир Чивилихин - Память (Книга первая)

За тридцать пять лет Рюрик вступал на великое княжение киевское семь раз, не считая переходного 1198 года, но ни до того, ни после не удостаивался столь комплиментарной оценки своей личности. Политика во все времена зависела от господствующей идеологии, и не исключено, что это необычное славословие, навязчивое подчеркивание христианских добродетелей Рюрика появились на страницах летописи в пику законному претенденту на великий стол — Игорю, которому, если он действительно являлся автором «Слова» с его .языческим антуражем, никак нельзя было адресовать подобных восхвалений. Причем за похвалой Рюрику как-то не совсем кстати следует почему-то еще более пространная похвала христианским добродетелям его невестки Анны, дочери Всеволода Большое Гнездо, главного врага Игоря и всех Ольговичей…

Выскажу еще одно предположение, основанное на кратких летописных сообщениях того загадочного 1198 года. Имею в виду известие о единственном походе Всеволода Большое Гнездо на половцев, совершенном им при жизни Игоря. Почему этот сильный князь, никогда также не принимавший участия в коллективных выступлениях против кочевников, предпринял этот поход именно весной 1198 года? Почему этот неожиданный и несколько даже странный демарш оказался столь длительным? Почему не состоялось ни одного сражения с половцами? Не исключаю, что Всеволод Большое Гнездо сел «на конь» по прошлогоднему или новому призыву Рюрика сразу после смерти Ярослава черниговского. Владимиро-суздальский князь, возможно, вообще не ставил себе целью повоевать половцев — за воинской славой он никогда не гонялся, ни при чем были также мотивы обогащения или мести, так как на его богатое княжество степняки не нападали, а на общерусские интересы ему было наплевать. Скорее всего, большое войско Всеволода продемонстрировало силу иа границах земель Игоря, чтобы на великом столе прочней утвердился Рюрик. И, видно, совсем не случайно носле этого безрезультатного и бесславного «половецкого» похода «бысть радость велика в Володимере»…

В том же 1198 году «князи рязанстии умыслиша отделити от епископи черниговския». Почему отделение рязанской епархии, входившей около ста лет в черниговскую, совпало с вокняжением Игоря? За этим важным событием в истории русской церкви предположительно можно увидеть и чисто политические причины, но совсем не исключено, что рязанские церковники, знакомые со «Словом», узрели в главном герое и авторе необычного сочинения еретика, ставшего великим князем черниговским и посягнувшего на религиозные святая святых.

Б. А. Рыбаков заметил однажды, что в русском летописании второй половины XII в. названы по имени и деду, однако без отчеств, всего четыре живых, юных и малоизвестных, еще не прославившихся ничем князя. Полное же упоминание по имени, отчеству и «фамилии», то есть по имени деда, входило в торжественную формулу некрологов. Например, «преставися благоверный князь Смоленьский Давыд, сын Ростиславль, внук же великого князя Мстислава…». «Нигде ни один летописец, — пишет Б. А. Рыбаков, — не величал живого князя сверх отчества еще и именем деда». И единственное исключение — уникальная запись в Киевском своде 1198 года о живом и хорошо известном киязе: «В то же время Святославличь Игорь внук Олегов поеха из Новагорода…» Возможно, что это не только свидетельство известности заголовка «Слова», но и нечто другое… Почему Игорь упомянут так, как по летописной традиции упоминали только мертвых? Что этим хотели сказать составлявшие свод монахи, священнослужители или их цензоры?

Далее. Князей, как правило, хоронили в соборах, церквах и монастырях. В конце XII в. упокоились в различных храмах многие известные князья, в том числе и персонажи «Слова». Святослав Всеволодович (умер в 1194 г.) был «положен в Киеве в отни монастыри», «буй-тур» Всеволод Святославич (1196) в черниговской церкви Богородицы, Давид Ростиславич (1197) — смоленской церкви Бориса и Глеба, Ярослав Всеволодович (1198)— черниговском Спасо-Преображенском соборе.

Летописи тех лет отмечали места захоронений второстепенных князей, не оставивших никакого следа в истории. В 1190 году, скажем, «преставися князь Святополк Игоревич, шурин Рюриков, апреля 19 и положен во церкви златоверхой святого Михаила, юже созда прадед его Святополк». Об этом князе история решительно ничего не знает. Зимой 1195 года «преставися князь Изяслав Ярославич менший месяца февраля, и положиша его в Феодори монастыри», однако неизвестно, где и когда он княжил. «Тоя же зимы месяца марта преставися благоверный князь Глеб Юрьевич туровский (по другим источникам не то „добрянский“ не то „дубровицкий“. — В. Ч.)… И привезоша его в Киев. Сретоша тело его митрополит с игумены и князь великий Рюрик. Положиша его во церкви святого Михаила златоверхого». Существуют разнотолки о том, чей это был потомок и где его на самом деле похоронили…