Ирен Роздобудько - Пуговицы

И добавила после паузы:

— Кстати, и твоя тоже…

Трубка снова булькнула, будто миссис Страйзен глотнула своего любимого «Гленморанжа».

А потом она сказала:

— Оставь ключ под ковриком…

Это могло означать все, что угодно.

Все, что угодно, кроме одного: осуждения.

— Я люблю тебя, Мели…

— Оставь ключ под ковриком…

…Память тела, о которой она думала много лет назад, действительно существовала!

Это была та память, которая позволила ей без помех и лишних вопросов доехать в экспрессе из аэропорта до Левобережной, пересесть на метро, выйти на станции «Крещатик» и подземным путем перейти на «Майдан Независимости» — «к трубе», ведущей наверх.

Пока ехала, удивлялась тому, что город выглядел спокойным. По улицам ходили люди, даже сидели в кафе. В салоне автобуса звучала какая-то новая «попса».

Ей все представлялось таким, как в 2004-м во время Оранжевой революции, когда по улицам и переулкам ходили толпы людей с флагами и сигнальными дудками, а в метро раздавались крики, на которые откликались сотни голосов. Но этот мнимый покой все же казался тревожным.

Со страхом она выехала на поверхность «трубы» и, как в воду, ступила на Майдан…

Там было море людей!

И светило яркое солнце. Была оттепель. Но перед тем, очевидно, были морозы, ведь на многочисленных баррикадах лежали мешки со снегом, а по обнаженной земле стекали, сверкая ледяными змейками, струйки воды.

Несмотря на все предостережения, Майдан охватил ее мощной волной радости: она была дома!

Но найти реальный дом — с определенным адресом — у нее не было никакого желания: дом был здесь.

Почти без сознания и обалдевшая от водоворота, сразу охватившего ее, как щепку в океане, она пришла в себя только под вечер и просто констатировала: она сыта (чуть ли не на каждом шагу здесь варилась еда и предлагали перекусить), у нее есть свое место — зеленый коремат с одеялом в доме, который все называли КГГА), она — со СВОИМИ (только она подошла к кому-то с вопросом, «что делать», как он пристроил ее разливать по бутылкам зажигательную смесь и — к своей «сотне»). Это все произошло в течение нескольких часов!

Еще утром она садилась на самолет в толпе отборного путешествующего общества, в котором звучала вежливая иностранная речь и стюардессы разносили горячие завтраки в пластиковых упаковках, — а вечером уже была перед костром и хлебала чай из большой алюминиевой кружки в обществе пропахших дымом мужчин и женщин. Прислушивалась к разговорам, пытаясь как можно быстрее впитать всю их правду. И сравнить со своей.

Удивительно было и то, что эти истины никоим образом не расходились, несмотря на ее десятилетнее пребывание в другом измерении.

Уставшая, встревоженная, чумазая и все же — счастливая, она достала из рюкзака свой клад — альбом и карандаш.

И начала зарисовывать лица.

Ведь лица были настолько вдохновенными и настоящими, что никоим образом не уступали лицом тысячелетних икон в Донробине.

Они были даже лучше, ведь — они были живыми.

Нет, не так!

Они были лучшими тем, что были живыми СЕГОДНЯ.

Ведь смерть витала над каждой головой.

И неизвестность завтрашнего дня делала их иконописными.

Затем перед глазами запрыгали, засвистели, замелькали дни и ночи — широкими мазками, которыми она никогда не пользовалась…

Все, что она делала, — готовила и раздавала еду, разливала по бутылкам смесь, ковыряла мостовую, нагребала в мешки песок, подкатывала к очагу шины или оказывала первую небрежную, но столь необходимую помощь раненым — казалось ей малым.

Малым — чтобы возместить, отслужить вполне десятилетие, проведенное во сне.

Здесь, на Майдане, она чувствовала такую мощную, такую горячую, такую настоящую любовь, ту самую, без которой ее существование не имело никакого смысла.

С удивлением и отвращением к прежнему существованию думала о том, как могла жить до всех этих событий. Покупать платья, подбирать сумочки под цвет туфель, сидеть у океана с бокалом мартини в руках, наслаждаться путешествиями.

Да, интересного было много — картины, книги, музыка, уютная замкнутость в себе.

Тепло камина.

Свежесть морского бриза.

Вкус кофе.

Пение птиц.

И неожиданно это все — прекрасное и важное — стало лишь коротким переходом между жизнью и смертью.

Она видела молодых ребят, которые никогда в жизни не держали оружия — разве что давили на «мышку» в компьютерных играх, воюя с виртуальными монстрами. Разве что смотрели «Аватар» или «Властелин Колец».