Виль Липатов - Глухая Мята

«Все ясно!» – думает Семенов, не отводя взгляда и радуясь тому, что понял механика.

Они теперь идут в ногу, рядом, и Григорий замечает, что механик почти одного роста с ним.

«Метр восемьдесят пять в нем, не меньше!» – соображает Григорий. Кожаная куртка, галифе идут Изюмину; он строен, подтянут, умеет празднично держать крупную голову с поседевшими височками. И почти против своей воли, против желания Семенов спрашивает:

– Валентин Семенович, вы женаты?

Механик, видимо не ожидая такого вопроса, слегка замедляет шаги, прицеливается на Григория левым глазом – второго не было видно из-за носа с маленькой горбинкой. Немного погодя, подумав, отвечает:

– Женат! – Опять думает и прибавляет: – Разве вы не знаете нового главного врача поселковой больницы?

– А что? – круто обертывается к нему Григорий.

– Это моя жена!

– Жена! – растягивает слово Семенов и останавливается, припомнив восторженный рассказ Ульяны о новом главном враче, которая, по словам Ульяны, была настоящим человеком и прекрасным специалистом. Рассказывала Ульяна восторженно, а это было непохоже на нее – она долго присматривалась к людям, оценивала не сразу.

– Странно: вы – Изюмин, она – Снегирева, – говорит Григорий, все еще стоя напротив механика.

– Ей показалась неблагозвучной моя фамилия! – отвечает Изюмин таким тоном, словно оправдывает жену в странности, но в то же время иронизирует над ней, как над человеком, которому свойственна чудаковатость. – Есть и еще причина. Моя жена – дочь профессора Снегирева. Ей не хочется менять знаменитую фамилию на безызвестную – Изюмин! – снова не то издевается над ней, не то оправдывает жену механик.

– Вот как! Я слышал о нем. Известный хирург!

– Мы поженились, когда я учился в техникуме…

Изюмин говорит об этом просто, спокойно и, видимо, без хвастовства, как о деле пережитом и продуманном.

«Вот оно какое дело!» – думает Григорий и уж теперь отчетливо примечает броскую красоту механика, которую он раньше видел мельком, меж делами, как вещь ненужную, несущественную для того, что происходит в Глухой Мяте. Теперь же красота лица механика приобретает иное значение – она имеет прямую связь с именем знаменитого профессора, а это очень важно Григорию. Он старается подробнее вспомнить рассказ жены о главном враче. По словам Ульяны, Снегирева – скромный, душевный человек, знающий врач, очень проста в обращении с подчиненными, чутка к людям. Вспомнив это, Григорий вспоминает и другое – однажды он видел Ульяну со Снегиревой. Они вместе входили в больницу, он окликнул Ульяну, она задержалась на крыльце, а Снегирева прошла в дверь, но он успел заметить крупную фигуру, покатые плечи и простое, немного широковатое лицо.

– А я видел вашу жену! – говорит он механику.

– Может быть! – небрежно бросает Изюмин, понимая значение взгляда бригадира и позволяя разглядывать себя.

«Красив! – думает Григорий. – Очень красив! Лицо сильное, волевое, умное!» А механик вэто время говорит с улыбкой:

– Ну, осмотрели меня?

– Осмотрел! – отвечает Григорий с той же долей вызова, которая прозвучала в голосе механика.

– И что же?

– Вы красивый мужчина! – серьезно отвечает Григорий.

– А не мало? – спрашивает Изюмин и тоже становится серьезным. – Давайте начистоту, бригадир!

– Давайте! – отвечает Григорий. – Может быть, присядем на сосну. Так удобнее будет.

– Присядем, – соглашается механик и садится первым.

Они – бригадир Семенов и механик Изюмин – сидят рядом, тесно, как старые друзья, но разговор их отрывочен. Они похожи чем-то на фехтовальщиков, которые еще не стали в боевую позицию, но уже внутренне готовы к схватке, хотя маски подняты. Фехтовальщики улыбаются, их руки еще хранят тепло пожатия, но один уже принимает боевую стойку, изгибает шпагу, чертит воздух – готов стремительным движением пронзить противника. Так проходит минута – и вдруг опускаются забрала, раздается звяк стали, лица фехтовальщиков глухо закрыты сеткой Они обмениваются молниеносными, хотя поначалу и прощупывающими ударами.

– Вам рассказали обо мне? – устремляется шпага Изюмина.

– Да! – следует ответный выпад.

– Что же вы ответили?

– Правду.

– А вы всегда говорите правду?

– Всегда.

– Слушайте, Семенов, вы действительно…

– А вы?

– Стараюсь!

– Стараетесь исправиться?

– Как видите… Слушайте, бригадир! А не много вы берете на себя?!

– По силам, Изюмин, по силам!

– Курите, Семенов. Вы, кажется, не выдержали, опять начали!