Селезнев согласно кивнул.
– Может быть, и бирюльками! – сказал он. – Однако поедем дальше… Вы как бы случайно сказали, что Гольцов первым начал драку. Как это было?
– Обыкновенно! Вот как было… Я слышу: кричит1 Подхожу к окну – стоят против друг дружки. Чего, думаю? А он опять кричит…
– Стоп! Значит, к окну вас привлек голос Гольцова?
– А кого же еще! Кричит: «Сойдите с дороги, гады!» А этот, который длинный, вежливо отвечает: «Проходите, место есть!» А Гольцову надо обязательно середкой переулка идти, барин нашелся… «Отойдите, кричит, переулок мой, кричит, руки-ноги пообломаю, кричит!» Ну, и бросился на этого, высокого, которого убили…
– Вы знаете высокого, то есть Бориса Иванова?
– Это как посмотреть! Встречал я его. А особливо не знал. Таких много – на гривенник пучок!
– Выпивали вместе?
– Этого не бывало. Я непьющий.
Селезнев улыбнулся. Не лгал, подлец этакий, так как всему мелкому уголовному люду, жуликам, аферистам и мошенникам Гелий Макарович был известен как чудак – не пил и не курил, за что и получил кличку Сухой.
– Вопрос для протокола, Фалалеев! Еще раз подтверждаете, что Гольцов первым начал драку?
Фалалеев как бы удивленно всплеснул ручками.
– Товарищ Селезнев! – тонко воскликнул он. – Ну чего вы такое говорите? Неужто ребята начали драку? Гольцов пьяный был, одурел мужик, вот и полез на рожон… С кем не бывает! – Он благожелательно улыбнулся. – Перебрал товарищ Гольцов, не рассчитал – вот и задрался… Хоть у кого спросите!
Не в болото, не в грязь, а в пропасть рухнул Игорь Саввович Гольцов, когда полтора года назад пропустил мимо ушей слова жены о гараже, который можно купить в каком-то чертовом переулке. С кем свела судьба? Сидел перед Игорем Саввовичем в неестественной, но, видимо, удобной для длинных допросов позе профессиональный преступник, человек, выработавший целую систему общения со следователем, пользующийся ею открыто и вызывающе. Все рассчитано – от позы до выражения лица, от голоса до строя речи.
– Вот, значит, мать говорит мне, значит, что надо бы посмотреть, кого убивают, – старательно выговаривал, снова переменившись, Гелий Макарович. – Значит, она, мать, значит…
Селезнев спокойно слушал лепет-клекот Фалалеева, ничего снова не записывал, глядел на автоматическую ручку Игоря Саввовича, повертывая ее так и этак. Может быть, Селезнев ждал, когда свидетелю надоест нести околесицу, и он в самом деле встрепенулся только тогда, когда кликушеское бормотание само собой затихло. Мало того, следователь дал минуту отдыха человеку-кролику.
– Как же вы не знаете гражданина Гольцова, – сказал Селезнев, – если у него есть расписка о вручении вам тысячи рублей?
Равнодушно осмотрев Игоря Саввовича, свидетель ответил:
– А я его, значит, не запомнил.
Следователь отодвинул протокол, достал из стола три наполовину исписанные странички и с таким видом, словно все трудности были позади, сел на кончик стола – впервые при Игоре Саввовиче.
– Прочтите, Фалалеев! – негромко попросил Селезнев. – Думаю, заговорите по-другому…
Через две-три минуты Фалалеев сидел в нормальной позе, с осторожно положенными на колени тремя страницами из плохой бумаги. Короткие и тонкие губы стиснуты, зрачки по-кошачьи расширены, на виске пульсировала синяя вена. В сочетании с умными глазами это выдавало, несомненно, волевую, сильную и яркую индивидуальность.
– Вот такие дела, Фалалеев, – вздохнул Селезнев. – На каждом гараже Голубкина зарабатывала пятьсот рублей… А вы, по расчетам ребят из ОБХСС, около восьмисот, а ведь вы строили, затрачивали физический труд. – Он незлобно усмехнулся. – Не все же стройматериалы ворованы! Шифер и листовую жесть для обивки дверей пришлось купить, да и за кирпич сторожу пришлось порядочно положить на лапу…
Фалалеев молчал с ледяным, окаменевшим лицом, страшным от пустых, остановившихся глаз; такой человек запросто мог всадить нож в спину или послать пулю прямо в глаза. И тени не пробежало по лицу маленького человека, пока Селезнев говорил, расчетливо поражая Фалалеева убийственными фактами. Когда следователь кончил, Гелий Макарович долго и, казалось, бездумно молчал. Потом неторопливо сказал:
– Слушки о полкуске на каждом гараже были, но я не верил. Гаражи по всему городу идут по куску – зачем людям переплачивать? – Он поймал взгляд Селезнева, несколько секунд они не спускали глаз друг с друга. – Дайте, гражданин Селезнев, слово, что не берете на пушку.
Читать дальше