Кристина Гептинг - Плюс жизнь

— Ну конечно. Но он себя очень ругал, что берет у женщины деньги!.. Говорил, на воле себе не позволял такого. Обещал, что выйдет, заработает — в сто раз больше мне отдаст.

— Отдал?..

Клава помрачнела:

— Нет, не отдал… Я его встречала с зоны. Он был так рад. Как ребенок. Сказал, я одна у него на этом свете осталась. Я работала тогда в магазине, уже год как, зарабатывала более-менее… Квартиру сняла — не с моими же родителями жить. Они от меня вообще отказались, как только узнали, что я с зеком связалась. И там пошло поехало. Пьянки-гулянки. Друзья. Бабы какие-то… И тубик один сиделец бывший нам принес…

— Что ж ты их не выгнала, да и Славку своего тоже? Нафига такое счастье?

Она пожимает плечами:

— Не знаю… Надеялась, наверно.

— Вот и донадеялась. Он же подставил тебя.

— Сама виновата, — вздохнула Клава. — Не надо быть такой дурой. Для меня и тыща-то баксов — немаленькие деньги, а уж что говорить про пять. Он говорил, что деньги нужны, чтоб взятку дать… И дальше он начнет работать, магазин откроет, мы заживем… Ребёнка родим. Слава тебе Господи, я хоть не залетела от него… Занять мне не у кого было. Только соседка на ум пришла. Лучше б она отказалась тогда давать мне в долг. Славка с её деньгами пропал… Потом я узнала, что его опять посадили за разбой. Взяла кредит — отдала соседке деньги. А мне вот проценты капают… Иногда от мыслей, как дальше быть — хочется в петлю…

— А сейчас, когда он снова сидит?.. Опять перезваниваетесь, переписываетесь?..

— Нет, ничего о нём не знаю. Только знаю, что в Иркутской области…

— Он, наверно, новую себе нашёл.

— Может быть.

— Любишь его до сих пор?

Клава отвечает не сразу.

— Не знаю… Много было такого, что я люблю вспоминать. Всё-таки я счастливая с ним была. Как никогда в своей жизни. Но, конечно, я понимаю, это он во всем виноват, что со мной случилось. И долг, и тубик… Хорошо, хоть ВИЧ мне не принес…

И тут же осекается:

— Ой, извини пожалуйста!.. Что я говорю…

— Да нет, ты права. Это действительно прекрасно…

В тубдиспансере пили все, кто еще не был отправлен в морг. Ну ладно, почти все. Всё-таки не только маргиналы были здешними постояльцами. Хватало и тех, кого принято называть нормальными: благого вида старушки, филологические студентки (они, Тася и Сима, говорили мне: «Теперь мы к Чехову относимся совершенно особенно!»), жилистые деревенские мужички, до последнего жевавшие сушёные медведки, прежде чем обратиться к врачу… А еще ходили слухи, что в отдельной хорошей палате тут лежит работница мэрии, которая на протяжении нескольких лет варила собак в надежде на излечение от туберкулёза. Всякие, в общем, были люди…

На все предложения выпить я отвечал отказом. Хотя синька бы непременно скрасила мое пребывание в этой чудовищном месте, но ради своей печени (ежедневно я печалил её восемнадцатью таблетками) я решил оставаться в трезвом режиме. Да и понаблюдав здесь за теми, кто беспробудно пробухал всю свою жизнь, видя их беззубые шамкающие рты, изъеденные палочкой Коха глаза, жёлтые пальцы и бугристую кожу, я чуть ли не дошел в своих убеждениях до крайнего ЗОЖ.

Однажды Кирилл притащил какое-то сатанинское пахучее зелье. Егор и Джавад попробовали, но сказали, что пить это невозможно.

— Ну ладно, — сказал пребывающий в неожиданно веселом настроении Кирилл. — Раз не хотите, буду один пить за свою новую жизнь.

— К «Анонимным», что ли, решил пойти? — спрашиваю.

— Не, — мотает головой Кирилл. — На море поеду.

Мы переглядываемся, мол, ну не идиот ли.

— Я посмотрел «Достучаться до небес»… Всё во мне перевернулось. Я никогда не видел море…

— У тебя иммунный статус ни к черту, какое море?! — реагирую я. — Тебе надо долечить острую стадию туба и пить уже нормальную схему против вируса. А то на зоне ты ту еще резистентность схлопотал. Понимаешь? А потом уже море… Да и на какие деньги ты собрался ехать?

— Ради такого найду денег… Я хочу, понимаешь, хочу! Нет, я мечтаю! Я что, не имею права съездить раз в жизни на море? Сколько мне осталось?.. Неизвестно ведь, вылечат меня или нет… А так, хоть что-то хорошее в жизни увижу.

— Туда придется брать с собой себя, — сказал Егор. — От себя не убежишь. На море тебе будет так же паршиво. Не обольщайся. Я за девять лет с ВИЧ где только не был… Веришь, на душе легче не стало.

— А мне станет, — с детским упрямством твердил Кирилл. — Я знаю.

У Джавада навернулись слезы. Он был самым добрым из нас.

— Слушай! — сказал он. — Давай я тебя на Каспийское море отвезу, как только выйдем отсюда, да? Бесплатно! Жить там есть где. Примут хорошо…