Олег Маловичко - Тиски

Он пару раз заходил в «Орбиту» во время моих сетов. По отсутствующе-брезгливому выражению его лица можно было заключить, что ему клубная жизнь чужда и непонятна.

Тем более странным выглядит он в четверг, когда впервые на моей памяти приходит в клуб не один, а со спутницей.

Я как раз в середине темы, когда Амиго трогает меня за локоть и показывает глазами на вход, где появился Вернер.

Уже с порога я замечаю необычное оживление на его лице – он кивает головой в такт музыке, с губ не сходит улыбка – не от веселья, а неизменная улыбка клубных завсегдатаев, такой же аксессуар их образа, как кроссовки, ремень, таблетка ЛСД или энергетиче­ский дринк. Вернер изо всех сил старается показать, как ему весело, и это так непохоже на него, что скорее пугает. А вскоре я замечаю и причину его веселья. Это невысокая, худая и угловатая девушка лет девятна­дцати. Она словно бы потерялась в атмосфере клуба, одетая в бесформенные тряпки – так могла бы выглядеть домохозяйка, набросившая на плечи куртку и побежавшая через ночь выручать загулявшего мужа из ночного шалмана. Разговаривая с ней, Игорь касается ладонью ее плеча с той степенью интимности, которая доступна лишь давно живущим вместе людям. Странно, он мог бы заполучить себе настоящую красотку. А эта девушка – своей одеждой, пластикой, манерами – вызывает опаску и интуитивное стремление держаться подальше.

Игорь и девушка направляются к столику на возвышении слева от танцпола. Проявляющий чудеса ловкости официант успевает к их приходу согнать со стола компанию тормозящих от драгс малолеток. Игорь машет мне рукой, и я передаю наушники Амиго.

Пробиваясь через толпу, рассматриваю девушку. В ожидании, пока официант, чьи руки порхают над столом с ловкостью рук Копперфильда, позволит сесть, она стоит, переминаясь с ноги на ногу и теребя ручки тряпичной хипповской сумки с бахромой по бокам. Она совершенно не умеет одеваться. Господи, Игорь, с твоей харизмой, деньгами и влиянием можно было купить себе что-нибудь получше.

Я не могу назвать ее некрасивой, нет, с ней все в порядке, если рассматривать детали образа по отдель­ности. Длинные темно-русые волосы, правильной формы лицо, полные губы, большие глаза, узкие бедра, большая грудь, которая очевидна, несмотря на бесформенную кофту, – но в целом это не работает.

Как будто существует какая-то тяжелая мысль, скрытая главная тема, которая долбит ее изнутри и отравляет существование. Такие люди всю жизнь борются со своей скрытой главной мыслью – и не всегда побеждают.

Девушки подобного типа, как правило, тусуются в своих резервациях – библиотеках, книжных магазинах, становятся школьными и институтскими активистками, в общем, живут в мире, параллельном миру «Орбиты». Спутница Игоря и сама это понимает, потому что здесь, в клубе, ей явно не по себе.

– Тая, – представляет Игорь девушку, когда я спускаюсь к их столику, – моя сестра.

О-па. И только тут я замечаю сходство.

– Очень приятно. – Узкая ладонь девушки тонет в моей руке. – Денис.

Сестра. Вот как. Тая быстро выдергивает свою руку из моей, и только потом я понимаю причину – у девушки нет мизинца.

– Денис здесь царь и бог. – Вернер по-прежнему играет весельчака. – Он здесь все контролирует, в этой вселенной. Как ты там говорил – восходы и закаты, а?

– А также приливы и отливы, – смеюсь я в ответ.

При ближайшем рассмотрении Тая похожа на актрису, исполняющую главную роль в современной версии «Золушки». В первой половине фильма – там, где героиня ходит вразвалку, носит бесформенные свитера домашней вязки, попадает в нелепые ситуации и постоянно краснеет.

Только в случае с Таей становится понятно, что волшебного превращения не будет. Даже если сделать ей фантастический мейк-ап, подобрать одежду, она все равно останется такой же – скованной, отчужденной, дикой.

Это мнение складывается у меня после десяти минут разговора за столом. Разговор здесь – понятие условное, потому что большую часть времени мы молчим. Тая, уставившись в пол, болтает соломинкой в коктейле, Вернер, продолжая кивать головой в такт музыке, смотрит по сторонам, с деланым интересом разглядывая клубную публику, я курю одну сигарету за другой. Мы обменялись едва ли десятком обычных фраз, звучащих в начале разговора.

Я подумываю, как бы свалить под благовидным предлогом, и, дожидаясь конца трека, набираю воздух в грудь, чтобы красиво извиниться и отчалить к рубке, как вдруг Вернер спешно поднимается и оставляет нас вдвоем, за каким-то хреном подмигнув мне напоследок.