Люциус Шепард - Кольт полковника Резерфорда

Она прервалась, заметив, что Уолтер не внемлет ее мудрым наставлениям, а занят своими мыслями, наверняка обдумывая какой-то никчемный план. Увы, он оказался человеком не умеющим слушать. Не ахти какой порок – но именно это делало Уолтера бесполезным объектом, на возню с которым не стоило тратить время. Пора было заканчивать – она провела лезвием по всей ширине его лба, глубоко рассекая кожу. Он рванулся, хрипло вскрикнул и попытался схватить ее в тот момент, когда она поднималась на ноги. Рита отступила на пару шагов и вытерла клинок о траву на краю парковки. Уолтер катался по земле, держась за голову и изрыгая проклятия. Кровь стекала по его щекам и носу.

– Это пустяк, царапина, – сказала Рита. – Заштопают, и будешь как огурчик. Я всего лишь поставила на тебе метку.

Он продолжал ругаться и грозить местью.

– Мстить легко, когда тебе все по фиг, – заметила Рита. – А когда тебе есть что терять, это чертовски трудно.

– Я тебя убью! – яростно кричал он. – Я прикончу тебя, поганая тварь!

– Тебе будет, наверное, обидно это слышать, но ты мне нисколько не страшен. – Рита спрятала нож в ботинок. – А сейчас я скажу тебе, что произойдет в ближайшие минуты. Я пойду в бар искать Ди, а ты будешь сидеть здесь, пока не придумаешь убедительное объяснение тому, каким образом напоролся на нож. Понятно, обо мне речи быть не должно, иначе я заявлю, что защищалась, когда ты пытался меня изнасиловать. Думаю, Макс поддержит мою версию.

Лицо его было сплошь залито кровью, руки тоже. Глаза сверкали в прорезях новой маски: слой красной глины, налепленной на круглую болванку.

– Я слыхала от Мэгги о твоих подружках, которых ты избивал, – сказала Рита. – Они тоже найдут, что сказать следствию.

Свирепо глядя на нее, он вытер кровь, которая стекала ему в рот. Рита осталась довольна сделанной ею меткой – с наложенными швами он будет похож на Франкенштейна.

– Копы даже не смогут пришить мне незаконное ношение оружия, – продолжила она, – потому что у меня есть лицензия. Я не актриса, Уолт, я торгую ножами и пушками.

Она услышала неподалеку голоса и взглянула в ту сторону поверх автомобильных крыш. Макс сумел подняться на ноги и пройти метров восемь, прежде чем снова упасть. Его обнаружили кукольные люди, которые сейчас стояли на коленях над неподвижным телом, испуская писклявые вопли. Рита принялась счищать грязь с джинсов.

– Постарайся придумать хорошую историю. Хорошо придуманная история может стать реальностью. – Она рассмеялась и ткнула ногу Уолта носком ботинка. – На твоем месте я бы сделала эти слова своим девизом.

Пламя в огромном камине угасло, комната погрузилась в полумрак, освещаемая лишь багровым пятном очага. Аарон заставлял себя быть настороже и постоянно следить за лестницей, но это давалось ему с трудом – он то и дело переводил взгляд на тлеющие угли, и тогда мысли его начинали беспрерывно описывать круги, подобно черным всадникам, прибывшим с какой-то зловещей миссией из пустынь, что простирались за границами его восприятия. Он утратил чувство времени – с момента его появления в доме могло пройти несколько часов. Полковник скорее всего уже спал, но Аарон не хотел подниматься на второй этаж, оправдывая свою нерешительность тем, что ему было неизвестно расположение комнат. Кроме того, полковник мог хранить оружие рядом с постелью и, пробудившись от скрипа двери или половицы, оказался бы готовым к встрече. С другой стороны, сидеть здесь до утра казалось Аарону неразумным. Лучшее, что он мог придумать, – это произвести шум, который заставит хозяина спуститься вниз. При этом шум должен быть таким, чтобы не слишком встревожить полковника: пусть он сочтет его причиной какую-то оплошность своего слуги. Взгляд Аарона обследовал полутемную комнату и задержался на нескольких винтовках, стоявших в пирамиде у стены рядом со входной дверью. Подойдя к пирамиде, он убедился, что та слабо прикреплена к стене и может быть опрокинута без особых усилий.

Между тем близость двери подсказала новый вариант действий: он мог прямо сейчас незаметно уйти, и тогда полковнику пришлось бы объяснять властям причину гибели своего слуги. Впрочем, он наверняка сумеет выкрутиться, и это не решит главной проблемы, заключавшейся в самом факте существования полковника. По ходу этих рассуждений возник вполне закономерный вопрос: а куда он направится после того, как все будет кончено? В Гавану? В Нью-Йорк? Возврат к прежней жизни, к своему бизнесу, казался теперь немыслимым. Не то чтобы эта жизнь и этот бизнес более не представляли для него интереса, но сейчас он собирался предпринять шаг, который изменит всю его систему ценностей и сделает невозможным возвращение в старую нишу, где ему пришлось бы скрывать самые сильные проявления чувств под панцирем респектабельности. Собственно говоря, полшага в этом направлении он уже сделал и вернуться на исходные позиции теперь было невозможно. Какое-то время он колебался, но затем в его воображении стеклянная дверь на веранду превратилась в окно спальни Сьюзен, и он увидел ее в развевающейся, подобно призрачному пламени, ночной рубашке: прекрасную снаружи и мертвую внутри. Сомнения исчезли; одним движением он обрушил пирамиду – винтовки с грохотом и лязгом полетели на пол – и вернулся в кресло у камина.