Виктория Токарева - Шла собака по роялю

— Ну ничего, — успокоила она. — Будут двойняшки, как Юлька с Ленкой. Так даже лучше, вдвоём расти веселее, и не будут такими эгоистами.

Евгений отвёл с её лица волосы, услышал под пальцами нежную беззащитность её щеки.

— Как живёшь?

— Нормально, — сказала Анюта. — А ты?

— И я нормально.

Она уже приспособилась за два года, что у неё не один отец, как у всех, а два. И привыкла не задавать вопросов.

Анюта рассматривала куклу.

— А как ты думаешь, ей можно мыть голову?

Евгений честно задумался. В эти короткие свидания ему хотелось быть максимально полезным своей дочери.

— Я думаю, можно, — решил он.

Анюта оглянулась на детей. Ей не терпелось показать им новую куклу и было неловко отбежать от отца.

— Хочешь, покатаемся? — предложил Евгений.

— Лучше поиграем.

— Считай, — сказал Евгений.

— Шла собака по роялю, наступила на мозоль, — начала Анюта, распределяя считалку не по словам, а по слогам, и её ручка в варежке сновала, как челнок. — И от боли закричала: до, ре, ми, фа, соль…

На слове «соль» она притормозила руку на полпути и вернула её к себе, ткнула в свою шубку. Ей не хотелось искать, а хотелось прятаться.

Евгений сделал вид, что не заметил её мелкого жульничества, и закрыл лицо руками. Сосчитал в уме до тридцати и громко предупредил:

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Раз, два. три, четыре, пять, шесть, семь, я иду искать совсем.

Евгений отвёл руки от лица. Анюта стояла возле него и, сощурившись, будто от ветра, смотрела в глубину двора.

Евгений проследил направление её взгляда и увидел папу Диму с собакой на поводке. Он был в спортивном костюме — весь вытянутый, изящный, как артист пантомимы. Рука, держащая поводок, была капризно отведена, и собака была длинноногая и тоже очень изящная. Евгений посмотрел, и его затошнило от такого количества изящества.

Собака дёрнула поводок и запаяла в их сторону.

— Чилимушка, — нежно проговорила Анюта.

— Иди к ним, если хочешь, — сказал Евгений, скрывая ревность.

— Ты когда придёшь? — спросила Анюта.

— Я тебе позвоню, — сказал Евгений.

— И я тебе позвоню.

Анюта побежала к собаке, выкидывая ноги в стороны. Евгений видел, как собака подпрыгнула и облизала Анюте все лицо.

Он сел в машину, попятил её немного, потом развернул и поехал знакомыми переулками.

Как изменился их район…

Когда они впервые поехали с женой смотреть свой будущий дом и вышли из метро — увидели лошадь, запряжённую в телегу, а в телеге мужика в тулупе. А за этой жанровой картинкой стелился туман над деревней Беляево с Шариками и Жучками за косыми заборами. И на этом фоне одиноко, как указующий перст, тянулся в небо блочный дом.

С тех пор прошло семь лет. И сейчас, когда выходишь из метро, попадаешь в белый город, и народу здесь живёт не меньше, чем в каком-нибудь маленьком государстве. И тогда понимаешь, что семь лет — это очень много в жизни одного человека.

А что сделал он за семь лет? Он разрушил все, что выстроил до этого, и теперь должен начинать жизнь с нуля.

Возле «Дома мебели» стояла Касьянова и встречала знакомое рыльце бежавшего «жигуленка».

Увидев Евгения в раме ветрового стекла, она замахала ему рукой, как во время первомайской демонстрации, и устремилась навстречу. Глаза её на улице были яркие, как аквамарины, а дублёнка солнечная и пёстрая, расшитая шёлком, как у гуцулов.

Она отворила дверцу и рухнула рядом на сиденье, и в машине сразу стало светлее и запахло дорогими духами.

— Ну, как живёшь? — спросил Евгений, ревнуя её по обыкновению ко всему и вся. Ему было оскорбительно, что Касьянова стояла посреди дороги на пересечении чужих взглядов.

— Плохо! — счастливо улыбаясь, ответила Касьянова. И это значило, что сегодня опять начнутся выяснения отношений: они снова поссорятся, снова помирятся, — будет полная программа страстей.

Пошёл снег. Мокрые снежинки разбивались о ветровое стекло, расплющивались и сползали вниз неровными струйками. Щётки задвигались размеренно, ритмично, как дыхание.

Евгений смотрел перед собой и видел, как собака Чилим взгромоздила лапы на плечи Анюты и облизала ей все лицо. Анюта подставила куклу, чтобы Чилим поздоровался и с ней, но собака только обнюхала чуждый ей запах.

Касьянова спросила о чем-то. Евгений не ответил.

Он вспомнил, как купал Анюту в ванной. Взбивал шампунь в её волосах, а потом промывал под душем.

Анюта захлёбывалась, задыхалась и очень пугалась, но не плакала, а требовала, чтобы ей вытирали глаза сухим полотенцем.