Виктория Токарева - Глубокие родственники

— Ты что расселась, как у себя дома? — недовольно спросил Один.

— А я у себя дома, — сказала Ирка. — Теперь это мой дом. Другой — мой муж. А ты — наш друг.

— Я прошу тебя объяснить своё поведение! — потребовал Один.

— Разве Другой тебе ничего не сказал?

— Другой — посторонний человек. Мне не о чем с ним говорить. А ты — моя жена. Я у тебя спрашиваю.

— Если коротко, то я люблю Другого, — сказала Ирка.

— В этом все дело.

— Глупости! — сказал Один. — Ты не любишь Другого. Ты в него влюблена, а любишь ты меня.

— Я тебя ненавижу! — призналась Ирка. — Ты мне надоел до ноздрей.

— Да, ты меня ненавидишь, — согласился Один. — Но ты все равно меня любишь. Мы прожили с тобой двенадцать лет, от молодости до зрелости. У нас с тобой общий ребёнок, общее имущество и общая испорченная жизнь. Мы с тобой глубокие родственники, а родственников не бросают и не меняют.

— Все равно я люблю Другого, — упрямо сказала Ирка.

— Это не серьёзно! Любовь — это любовь. А жизнь — это жизнь. И не надо смешивать.

— Не слушай его, Ирка, — сказал Другой. — Любовь — это и есть жизнь, а жизнь — любовь. Тут как раз все надо смешивать.

— А двенадцать лет? — спросил Один. — А нашу общую испорченную жизнь стряхнуть, как сопли с пальцев?

— Как ты говоришь? — упрекнула Ирка.

— А как ты поступаешь? Сейчас же собирайся и пойдём домой.

— А что мы будем делать дома?

— То же, что всегда. Я смотреть по телевизору хоккей, а ты трепаться с подругами по телефону.

— Ты будешь смотреть хоккей и трясти на ноге тапок?

— Скорее всего.

— Боже, какая тоска…

— Ты замечаешь, как ты дышишь? — спросил Один.

— Нет. А что?

— Вот так и семейная жизнь. Она должна быть обычной и незаметной, как дыхание. Тогда она высвобождает в человеке творческие силы. На страстях живут одни бездельники.

— Не соглашайся, Ирка, — попросил Другой. — Мы с тобой сейчас пойдём на Неву и покатаемся на пароходике.

— Если ты будешь совращать мою жену, я тебя ударю, — предупредил Один.

— А я тебе отвечу, — предупредил Другой.

— Мальчики, если вы раздерётесь, я буду вынуждена принять сторону моего первого мужа.

— Почему? — обиделся Другой.

— Потому что он голодный.

— Ну и что, я тоже ничего не ел с утра.

— Но с ним я прожила двенадцать лет, а с тобой три с половиной часа.

— Пойдём! — потребовал Один. — Я не могу больше ждать. Через двадцать минут матч «Спартак» — ЦСКА.

— О боже! — вздохнула Ирка и с неохотой вылезла из-под пледа. — Ногу отсидела, — сказала она и, прихрамывая, пошла в прихожую.

Один и Другой двинулись следом.

Ирка надела плащ, покрыла голову платочком. Она перекрестила кончики платка, стала завязывать их на шее сзади. Кончики были скользкие и короткие. Ирка запутала свои лёгкие пальцы и, было похоже, сейчас завяжет их на два узелка.

— Я готова! — объявила наконец Ирка.

— А вещи? — спросил Один.

Ирка прошла в комнату и скоро вернулась оттуда с книжкой Андре Моруа «Литературные портреты».

— Все! — сказала Ирка.

— А я? — спросил Другой, и его глаза наполнились настоящими слезами.

— Пойдём с нами! — пригласил Один. — Что ты будешь сидеть в таком настроении?

— Ты увёл у меня жену, и я же должен к тебе идти?

— Не упрямься, — сказала Ирка.

Дом стоял на Литейном проспекте, который во все времена назывался Литейным.

Войдя в свой подъезд, ступив на свою территорию, Один почувствовал себя увереннее.

— А ты тоже хороша, — сказал он Ирке. — С моим приятелем, за моей спиной…

— А что мне, на танцы прикажешь бегать за счастьем? — возмутилась Ирка. — Мне не семнадцать лет. У меня работа, семья, хозяйство. Когда мне бегать? Да лучше Другого и не найти. Ты и сам это прекрасно знаешь.

Между этажами на лестничной клетке сидел сиамский кот с голубыми глазами. Он с подобострастием глядел на людей, и это выражение попрошайки было несвойственно гордому полудикому зверю. Почти тигру.

— Бездомный, — сказала Ирка. — Кто-то потерял.

— У вас даже лестничные коты и те сиамские, — расстроился Другой.

— Не переживай, — попросила Ирка.

Другой заплакал.

— Если бы я не привёл его к нам, ты бы не ушла.

— Надо мыслить конструктивно, — посоветовал Один. — Надо думать не о том, что было бы, если бы… А надо думать о том, что есть в данный момент и как это можно переменить.

— А как это можно переменить? — спросил Другой.

— Это не в твоих возможностях.

— А что же мне делать?

— Не думать.

— Брось его, Ирка. Посмотри, какой он противный.