Алексей Зайцев - Дом плачущих ангелов

Очнулся я в полной темноте.

— Что случилось? — спросил я у сидящей рядом Грезы.

— Все смешалось в доме Облонских, — сказала она. — Теперь все области слились в одну.

— Но почему? — спросил я. Она не ответила.

— Что будем делать? — подал голос Кит.

— Полагаю и дальше искать ангелов, — сказала Греза. — Однако теперь нам могут повстречаться самые необычные существа.

Мы дружно встали и отправились в путь. Вскоре к нам в дверь постучался Пушкин. Он был одет в черный фрак, цилиндр и огромные ухмыляющиеся бакенбарды. В руке Пушкин сжимал револьвер, подарок Дантеса, и медитировал.

— Мой дядя, — начал было он.

— Знаем, знаем, — пробурчал я. — Правил самых честных.

— Простите? — сказал Пушкин и, сняв с головы цилиндр, поклонился. Под цилиндром у него на голове, сидел большой белый кролик.

— Это ваш дядя? — спросил Кит.

— Няня, — ответил Пушкин.

— Вон!!! — крикнул я, пытаясь удержать последние крохи разума.

Пушкин извинился и, выпив огуречного рассолу, исчез.

В следующей комнате сидела женщина. Я знал ее. Но не мог вспомнить кто она такая. Увидев нас, она схватила со стола нож и бросилась нам навстречу. Киту пришлось пристрелить ее, так и не спросив строчки из стиха. Мы лишились одного из ангелов.

Внезапно слева от меня возникла необычного вида дверь. Необычность ее заключалась в том, что дверь была черного цвета и будто бы состояла не из дерева, а из какой-то водянистой субстанции. Она все время вибрировала и менялась в размере. Тайком от Грезы и Кита я отворил ее и вошел внутрь. В ту же секунду что-то схватило меня за ворот и протащило куда-то очень глубоко внутрь, далеко от двери и возможности из нее выйти. Когда я спохватился, то был уже в темной комнате, где то и дело мерцали сине-зеленые молнии, летали сферообразные предметы ярко-зеленого цвета и сжимались и растягивались состоящие из неподвластного описанию загадочно-космического цвета световые пружины. Мимо меня то и дело прокатывались огромные, с человеческий рост, игральные кости. Я сделал несколько шагов вперед и увидел перед собой небольшой каменный трон. На нем сидел человек греческой внешности и читал замусоленную книгу под названием «Органон».

— Что вы…

— Делаю? Читаю свои труды, — ответил он.

— Кто вы…

— Такой? Некий мыслитель.

— Как вы…

— Тут оказался? Искал место соприкосновения души человека с основами растительного мира.

— Перестаньте паясничать!

— Извольте.

Он спрыгнул с трона и приблизился ко мне.

— Как мне отсюда выбраться? — спросил я.

— Да никак!

— То есть?

— Правильно!

— Что правильно?

— Вы сказали «кость». Это правильно.

— Вы ошибаетесь. Я сказал «то есть».

— И тем не менее «кость».

— Что кость?!! — не выдержал я.

— Единственный ваш шанс выбраться отсюда это правильно бросить кость и обыграть меня.

С этими словами он протянул мне две игральные кости.

— Бросайте!

Я взял их в руки и не раздумывая бросил на вращающийся в воздухе вровень с моим поясом стол. Кости просочились сквозь дерево будто вода и упали мне под ноги. На обеих костях были пустые клетки. Не единицы, не двойки, не тройки… ничего. Просто пустые клеточки. Я запаниковал.

— У вас неправильные кости! Пустых клеток не бывает.

— Это не у меня неправильные кости, а у вас неправильные мысли, мой дорогой.

— Да как вы смеете! — возмутился я.

— Смею, батенька, смею.

— Да что вы себе позволяете?!!

— Я себе, дорогуся моя, еще и не такое в прежние времена позволял.

— Да что вы говорите!

— Да, вот так бывало возьмешь Сашку Македонского за рубашонку, вытрясешь из него всю дурь, опустишь с головою в астрал, и поминай как звали, а вы мне тут про какие-то кости бормочете! Стыдно, батенька.

— Хорошо, теперь вы кидайте! — сказал я.

— Извольте.

Он бросил кости на тот же стол, что и я, но вместо того, чтобы просочиться как и раньше и упасть мне под ноги, они увеличились в размере и, подлетев ко мне на расстояние вытянутой руки, явили небывалые цифры. На одной кости было написано: 3000 метров, а на другой стоял знак бесконечности.

— Вы… вы обманщик! — вскричал я.

— Я Аристотель! — вскричал он.

— Да? А почему вы тогда похожи на Петра Федоровича со второго этажа?

— Ну-у…

— И ведь наверняка, так же, как и он, ходите и поете среди ночи. Мешаете спать всем порядочным людям. Было такое?