Дмитрий Вересов - Невский проспект

Однако в данном случае кто-то действительно должен был вмешаться – само по себе дело рассыпаться не могло. Альбина пыталась проанализировать ситуацию с точки зрения логики безо всяких там потусторонних заступников. Вполне могло быть, что история с фабрикой оказалась кому-то очень невыгодной, кому-то там, наверху, кто и понятия не имел о Моисее Наппельбауме. Значит, им c Альбиной просто повезло, хотя для умирающего старика это было слабым утешением.

Моисей Наппельбаум вернулся из забытья. Сначала ему казалось, что он у себя дома. Окружающие предметы расплывались в дымке – он пытался пробиться сквозь нее взглядом, зацепиться за что-нибудь знакомое, что помогло бы ему вернуться в реальный мир. Наконец туман стал рассеиваться, он увидел наполовину зашторенное окно с бледными сумерками снаружи, спинку кровати, крюк на стене, за который цепляются, чтобы подняться с постели. Подниматься не хотелось – тело было легким, где-то в глубине его пульсировала тихая ноющая боль, и пока только она напоминала о том, что он жив. Руки казались ватными, он мог шевелить ими, но это было неприятно. Моисей уже пережил один сердечный приступ – это было давно, после смерти супруги. Но в этот раз все было гораздо серьезнее.

Пружины кровати скрипнули.

– Что же это такое?! – Альбина присела на край больничной койки.

Моисей повернул к ней голову. Сейчас он казался ей похожим на одного из библейских персонажей. Благообразная седая голова, достойная кисти гениев Возрождения, и отрешенность во взгляде. Моисей вздохнул так глубоко, словно это был его последний вздох.

В палате было еще несколько человек. Это возмутило ее – они же видят, что ему плохо, неужели нельзя было положить в отдельную палату?!

– Ничего, Альбиночка, – успокаивал ее Моисей, – так лучше. Там за мной никто все время смотреть не будет. Вот уйду, и никто и не заметит. Тут хоть соседи за мной присматривают.

Под словом «уйду» Моисей подразумевал, конечно, не возвращение из этой ужасной палаты в свою квартиру. Альбина горестно качала головой.

– Все будет хорошо… – уверяла она, но ее опыт – печальный опыт – подсказывал, что Наппельбауму уже не будет лучше.

Соседей у Наппельбаума было двое – еще одна койка пустовала. Напротив старого портного лежал алкоголик – на бледном лбу его пульсировали синие вены, темные глаза навыкате. При мысли, что Моисею придется провести последние дни здесь, в подобном окружении, становилось не по себе.

Пришла медсестра, Альбина поднялась, уступая ей место. На прощание Моисей сжал ее руку – его пожатие было слабым и едва ли не лучше всех диагнозов говорило о том, что время его на исходе. Выходя из палаты, Альбина еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. Олег разговаривал с дежурной сестрой у освещенного стола. По полутемному холлу слонялись несколько больных в халатах, похожие на те тени, что блуждают в Аиде.

Они оба вскинули на нее глаза – сестра и Олег.

– Идем, – Альбина, не останавливаясь, пошла дальше, к лифту, потом развернулась и подошла опять к дежурной, открывая сумочку.

– Вы не могли бы последить за ним…

– Не беспокойтесь, у нас хороший уход, – сестра взмахнула рукой, отказываясь от денег.

Альбине редко приходилось сталкиваться с бессребреничеством, и она никогда не удивлялась, как это бывало, например, с матерью, когда требовалось сунуть кому-то деньги или коробку шоколадных конфет. У нее была отцовская закалка – принимать вещи такими, какие они есть, исправлять только то, что можешь исправить. И она поняла, почему сестра отказывается от ее денег. Поняла и, не говоря больше ни слова, пошла прочь.

Умер Моисей, как и жил, – тихо и незаметно. Около полуночи. Родственников у Наппельбаума не было. Никакой большой и дружной еврейской семьи, которая взяла бы на себя хлопоты по погребению. Старик не оставил перед смертью никаких дополнительных распоряжений. Насколько Альбина знала, он не был религиозен, значит, вопрос с кладбищем не мог быть принципиальным. И ей предстояло лично взяться за это скорбное дело. После смерти мамы и бабушки необходимый опыт у нее уже имелся.

Однако сюрпризы в жизни Альбины Вихоревой не закончились с внезапным прекращением следствия. Второй неожиданностью стало то, что все хлопоты по погребению Наппельбаума взяло на себя государство. В приемной морга при больнице ее поджидал человек. Альбина напряглась, почувствовав в мужчине с вежливым лицом представителя власти. Подумала, что он как-то связан со следствием и сейчас снова начнет задавать теперь уже совсем никчемные вопросы.