Дмитрий Вересов - Невский проспект

– И как вы намереваетесь этого избежать? – осведомился его собеседник.

– В наших руках есть идеальное средство – коллапсер! – сказал Сонников. – Но с недавних пор усилиями нашего дорогого профессора Дего перед нами возникло препятствие, которое я тем не менее не могу назвать непреодолимым. Нужно только проявить решимость!

– Вы предлагаете… – Маратов зашамкал губами – суть предложения была достаточно ясна и ему и всем остальным, и договаривать не имело смысла.

– Я предлагаю спасти страну! – отчеканил Сонников.

– Послушайте, в этом нет никакого смысла – он уже почти труп. Подождите месяц-другой…

– В том-то и дело, уважаемый, что Юрий Владимирович этот месяц ждать не станет. Именно потому, что прекрасно понимает: стоит ему отойти в мир иной – и начнется большой передел. Вот увидите, он постарается прихватить с собой и нас с вами! Я не хочу, чтобы меня нашли в кабинете с простреленной башкой, как Цвигуна!

– Вы хотите сказать… – его собеседник недоверчиво закачал головой.

Сонников вздохнул.

– Не будьте наивным. Методы у них те же самые, что и раньше.

– Пардон, но раз уж мы зашли так далеко, хотелось бы знать, кого вы намереваетесь привлечь к этому сугубо деликатному делу? Госбезопасность, само собой, отпадает.

– Ну, на чекистах свет клином не сошелся. Есть еще ГРУ…

– Свидетели, свидетели… – пробормотал Маратов, остальные качали головами, не желая даже словом поддержать или одобрить то, что обсуждалось на их глазах.

«Трусы!» – подумал Сонников.

– Да, свидетели, – сказал он резко, – если вы только не собираетесь сделать это собственноручно! Впрочем, о чем это я – вы ведь не любите крови. Так вот, крови не будет, а что касается свидетелей, то они нам не помеха. Ибо с того момента все пойдет по нашему сценарию.

– А что потом? – спросил Маратов. – Вы собираетесь лезть… в будущее… Боже, – он нервно рассмеялся, – даже сказать смешно, а ведь это именно так! В будущее! И резать историю по живому!

– История этого не заметит, – сказал уверенно Сонников, – вот в чем прелесть, Антон Михалыч. Вам никогда не мечталось, когда вы были мальчишкой, – стать невидимкой?

– Я никогда не любил фантастику!

– И, как видите, напрасно. Разве то, что мы здесь видим, не достойно пера Герберта Уэллса? Но я говорил о другом – о той пленительной возможности действовать, оставаясь неузнанным. Дергать, так сказать, за ниточки!

Он поднял руку и зашевелил пальцами, словно управляя невидимой марионеткой.

– Знаете, я вас начинаю бояться, – признался собеседник, следя за его рукой.

– Это именно то, чего я добиваюсь, – признался Сонников, – я хочу, чтобы вы боялись меня, а не этого чертова гэбиста, который к тому же давно уже дышит на ладан. Поймите, сейчас на карту поставлено наше будущее. Ваше! Мое! Страны! Не для того мы, черт возьми, строили ее, голодали и воевали, чтобы отдать все на откуп этим молокососам. Вы хотите пустить все на самотек?!

– А профессор? – спросил кто-то.

Сонников нахмурился.

– В интересах дела товарищ Дего должен молчать, но поскольку молчать он не станет, решение очевидно. Сказав «а», нужно говорить и «б»!

Один из французских королей никогда не приказывал вслух устранять неугодных. Когда королю требовалась столь деликатная услуга, он патетически восклицал: «Кто избавит меня от этого человека?!» Само собой, такие люди находились. Товарищ Сонников, не будучи сувереном, предпочитал выражаться еще более расплывчато. Но все его прекрасно поняли.

Впрочем, в случае с Дего активного вмешательства не потребовалось. Известие о смерти генерального секретаря произвело на Бертрана Бертрановича удручающее впечатление. Дего хорошо знал политическую кухню, и ему нетрудно было представить, какая мышиная возня начнется теперь наверху.

И пока идет эта возня, Сонников волен делать все, что ему заблагорассудится.

Дего пытался сообразить – как ему действовать? Он может приехать в Кремль, но к кому он теперь может обратиться со своими тревогами, Дего не представлял. Андропов был в курсе существования коллапсера, человек, занимавший пятнадцать лет пост председателя КГБ, не мог не знать о нем, так что убеждать его при встрече не пришлось. Но те, другие… Он вспоминал последний разговор с Сонниковым. За ним стояли определенные силы, и кто теперь способен противостоять им?

– Я должен убедить его, должен сказать! – бормотал он про себя.

– Что ты говоришь, папа?

Квартира Дего на Садовой была залита ярким светом. Шторы были сняты, старик сидел за столом в гостиной, глядя куда-то вдаль, и не замечал, что говорит сам с собой. Дочь Бертрана Бертрановича, рано овдовев, перебралась к нему и с тех пор занималась домашним хозяйством.