Сол Беллоу - Между небом и землей

Наконец остановилась перед Джорджем Хейзой. Мы слышали, как они препираются. Она, оказывается, заставляла его начитать на магнитофон поэму, которую он внедрял в массы давно еще, когда работал под сюрреалиста. К чести его, он отнекивался. То есть вилял, краснел и нервно улыбался. Он хочет забыть грехи юности. Всем осточертела эта поэма, ему в первую очередь. Его поддержали. Абт, не без яда в голосе, сказал, что Джордж сам имеет право решать, читать поэму или нет. А поскольку все ее слышали… сто раз…

— Не все, — сказала Минна. — И при чем это тут, если я хочу ее записать. Талантливая вещь.

— Считалась талантливой.

— Считается до сих пор. Очень даже талантливая.

Абт смолк, так как ситуация становилась двусмысленной. Абт с Минной когда-то собирались пожениться, но, по никому из нас не известным причинам, она вдруг решила выйти за Гарри Серватиуса. Какая-то сложная история оскорбленных чувств. Атмосфера неловкости сгущалась. Абт ретировался, и Минна добилась своего. Поэму записали. Голос Джорджа странно звенел и срывался.

Я одинок,

Мой гребень перебирает волосы, как реестр печалей…

Джордж с виноватой ухмылкой попятился от магнитофона. Одна Минна была довольна. Она поставила запись снова. Я спросил у Майрона:

— Что сегодня не так, не знаешь?

— А… опять-таки Гарри, я думаю. Он в кабинете с Хилдой Хилман. Целый вечер сидят. Разговаривают.

— Джозеф, — говорит Айва, — не принесешь мне еще? — и протягивает стакан.

— Айва, — хмыкает тут Джек Брилл, — ты с ним поосторожней.

— Это ты про пунш?

— Он легко идет, а потом разбирает.

— Может, тебе хватит? — говорю я. — Ты же плохо себя чувствуешь.

— Сама не знаю, почему такая жажда напала. И не ела соленого.

— Давай я тебе лучше воды принесу.

— Воды! — Стакан отдернут с презрением.

— Тебе сегодня больше не стоит пить. Пунш очень крепкий, — говорю я ей.

Тон мой не оставляет сомнений. Я требую послушания. Тем не менее чуть погодя я обнаруживаю ее возле пунша и хмуро наблюдаю, как жадно она пьет. Я до того разозлился, что чуть не подошел и не вырвал у нее стакан. Вместо этого я затеваю с Абтом разговор на первую подвернувшуюся тему, о войне в Ливии. Переговариваясь, мы продвигаемся к кухне.

Абт, может быть, самый старый мой друг, самый близкий. Я очень к нему привязан, наверно, я всегда ценил его больше, чем он меня. Ну да какая разница. В конце концов, он же любит меня и ценит. В колледже мы одно время делили комнату. На время разошлись из-за политики. Потом вернулись в Чикаго, дружба возобновилась, а когда он работал над докторской — до прошлого июня он преподавал политологию, — то практически у нас жил.

— Мы в огромном долгу перед итальянцами, — начал Абт. — Они трезво относятся к войне. Хотят домой. Но этим наш долг не исчерпывается. Капитализм так и не превратил их в жертвы сложения и вычитания. Они остались мыслящими людьми. (Говорит медленно. Я понял: импровизирует, обычная его манера.) Не стали рубаками. У них больше вкуса и меньше ходульной спеси, чем у потомков Арминия <���Арминий, или Герман (18 или 16 г. до н. э. — 19 или 21 г. н. э.) — германский вождь, разгромивший римлян в битве у Тевтобургского леса> . Тогда, конечно, они промазали. Тацит раздул германцев…

Моя злость на Айву поблекла. Я с увлечением слушаю гимн итальянцам.

— Итак, мы в долгу, — говорю я, а сам улыбаюсь. — И по-твоему, они собираются нас спасать?

— Они нам ничего плохого не сделают. И цивилизация, того гляди, начнет свое возвращение оттуда, где родилась, со Средиземного моря.

— Ты испытал эту штуку на докторе Руде?

— Уж он-то принял бы все за чистую монету и попытался бы слямзить идею. Доктор Арнольд Руд, или Мэри Бейкер Руд (Мэри Бейкер Гловер Эдди (1821–1910) — американский теолог, основательница так называемой христианской науки исцеления от болезней.), как его называет Абт, — декан его факультета и ректор колледжа.

— Как, кстати, старик?

— А что ему сделается — все лоснится, все самый дорогой лектор в городе и все так же темен, как ночь. Обожает меня обращать, и по два раза в неделю приходится его лицезреть и обсуждать «Науку и здоровье». В один прекрасный день я всажу в него нож и скажу: «Молись, и Господь тебе поможет, засранец». Конечно, дешевый аргумент, не лучше, чем у Джонсона, когда он пинал камень, чтобы образумить Беркли <���Джордж Беркли (1685–1753) — ирландский философ-идеалист, писатель, англиканский епископ, автор книги «Принципы человеческого знания». Сэмюэл Джонсон (1709–1784) — знаменитый английский писатель, лексикограф.>. Но просто не постигаю, что бы еще с ним предпринять.