Игорь Адамацкий - Утешитель

– Кто это?! – кричала женщина. – Кто это?!

– Здравствуйте, – спокойно сказал К. М. – Вас слушает утешитель. Пожалуйста, успокойтесь.

– Наконец-то! – Женщина всхлипнула, высморкалась во что-то и вздохнула. Я четыре часа звоню по всем номерам, какие попадаются, и никто не отвечает.

– Я вас слушаю, – мягко произнес К. М. – Успокойтесь и расскажите, что произошло. Мы с вами попробуем исправить ситуацию.

– Вы… ничего не знаете? У вас нет радио?

– У меня нет радио, и я ничего не знаю.

– Какой сегодня месяц и год? – неожиданно спросила женщина и, услышав ответ, снова зарыдала.

К. М. выдержал паузу и осторожно кашлянул.

Отрыдав, голос произнес:

– Вы… не записаны на пленку? Вы… не робот?

– Вовсе нет. Я живой утешитель.

– У меня в реанимационной палате, – прошептала женщина, – включено радио. Работает датчик трансмирового сейсмического центра. Он сообщает, что в результате катастрофы на каком-то химическом заводе в Европе произошла утечка газа и начался спонтанный неуправляемый паралич ноосферы. Он охватил все континенты. Маловероятно, что кто-то остался жив.

– Одну минуту, – попросил К. М. – Поднесите телефонную трубку поближе к динамику. Я должен сам убедиться.

Женщина поднесла телефон к радио, и К. М. услышал, как датчик равнодушно выдает информацию.

– Достаточно, – сказал К. М. – Где вы находитесь? Так. Понятно. Вы можете выйти? Окно? Нет, это высоко. Электричество есть? А если попытаться выйти в коридор?

– Нет! – в отчаянии закричала женщина. – Мне страшно. Они все лежат. Я сойду с ума! Я не смогу пройти по мертвым улицам!

– Да, это понятно, но прекратите эти вопли, у меня закладывает уши от вашего крика. Сколько вы можете продержаться? Полчаса? Час? За это время я успею добраться до вас. Нет, раньше не получится, транспорт, по-видимому, не ходит.

– Подождите, – жалобно попросила она и заплакала совсем слабо и тихо, как ребенок. – Подождите. Если вы положите трубку, мне станет еще страшнее… Мы остались одни на земле…

– Вы преувеличиваете, – торопливо сказал К. М. – Наверное, еще и еще остались люди. Не может быть, чтобы все… Выбирайте: или я остаюсь и разговариваю с вами, или я добираюсь до вас и мы вместе начинаем искать оставшихся в живых. Решайте. Я жду.

– Хорошо, – сказала она едва слышно. – Идите.

Он положил трубку, включил настольную лампу, и от стола рванулись тени темноты. Затем он аккуратно закрыл окно, подошел к вешалке, снял и надел плащ, застегнулся на все пуговицы, накрыл голову шляпой и направился к выходу. Помедлил, пытаясь дыханием сдержать рвущийся наружу страх, и открыл дверь в оглушающую тишину.

Аналитик кого-то напоминал – был высок, толстоват, этакий крепыш, он ввел К. М. в просторный кабинет и с ласковой настойчивостью усадил в черное кожаное вытертое кресло.

– Вот и все! – проговорил радостно аналитик. – Вот и все! – Он со слоновьей грацией обошел вокруг стола и, потирая широкие ладони, плюхнулся на стул, откинувшись к высокой устойчивой спинке. – Сейчас вы выйдете из этого кабинета и начнете новую жизнь.

– Она лучше прежней? – К. М. с усилием улыбнулся, словно протискиваясь наружу сквозь внутреннюю царапающую пустоту. – Эксперименты прошли успешно?

– Более чем успешно! – воскликнул аналитик с настороженным оптимизмом и снова потер ладони. – Ваша личность, – он солидно кашлянул и принял на лицо академическое равнодушие, – я имею в виду сознание и подсознание, ваша личность представила мне уникальный материал, подтверждающий мою теорию или, точнее, концепцию. Моя концепция, нет, пожалуй, теория, основывается на достижениях науки прошлых времен и народов. Жане, Эскироль, Ясперс, Шнайдер, эти имена что-нибудь говорят вам? Я глубоко уважаю доктора Фрейда хотя бы потому, что я родился в день его смерти, – с удовольствием произнес аналитик, – и последний вздох Зигмунда, последний его вздох в этом мире по времени совпал с моим первым вдохом. Согласитесь, в этом есть некая символика.

К. М. неопределенно хмыкнул.

– Однако в нынешней психологии, – продолжал аналитик, – когда нет единого мнения даже по поводу элементарной классификации психических состояний, психология Фрейда – это что-то вроде развалин древней Трои посреди современного города. Удовольствие для археопсихологов.

– Надеюсь, вы не стерли мою память начисто? – спросил К. М.

– Что вы? Как можно? Это вопрос этики.

– Однако, – сказал К. М. – Anima compatitur corpori. [8] Душа сострадает телу (лат.).