Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

– Мотель возле стадиона «Янки» знаете, сэр?

«Сэр» – это неплохо. По крайней мере, скандала не предвидится. Да и мотель возле стадиона я знал: рядом с шоссе, а главное, буквально в двух шагах от полицейского участка. Бояться было нечего. Зарядивший дождь лишь подбадривал меня, напоминая о том, как хорошо, как тепло и сухо – в машине. Пухлая пачка денег приятно ласкала бедро. Когда я сброшу черного, у меня будет полтораста с лишним долларов!..

Чекер шел со скоростью миль сорок, не больше: переднее стекло то и дело захлестывало водой, которую поднимали обгонявшие меня машины. Мы уже давно оставили позади и Грандшоссе, и мост Трайборо, и ехали по Восемьдесят седьмой дороге, когда сизую муть захлестнутого водой стекла озарил вдруг зловещий рубиновый отсвет. Тормоз!.. Чекер пошел юзом; «дворники» смахнули муть со стекла, и рубиновый занавес превратился в два ярких красных огня над бамперами легковой машины, которая, визжа и виляя, остановилась посередине шоссе… В тот же миг правая передняя дверца машины распахнулась, и на дорогу выскочила женщина. Она метнулась к обочине и побежала вперед – в глухую ночь, под проливным дождем…

Бывают такие минуты, когда невозможно праздновать труса! Может, не будь на заднем сиденье этого черного парня, автомеханика из Алабамы, обращавшегося ко мне «сэр» и становившегося теперь свидетелем моего позора, я проехал бы мимо… Не знаю… Было очень страшно, но я вильнул вправо и оказался между остановившейся на шоссе машиной и – бегушей женщиной.

– Сумасшедший, что ты делаешь?! – закричал негр, но его страх придал мне смелости. Поравнявшись с женщиной, я нажал на тормоз. Повалился на сиденье, дотянулся до ручки и открыл дверцу:

– Садитесь!

Фары той машины заливали кабину чекера светом. «Будут стрелять!» – мелькнуло в голове, и, едва женщина оказалась рядом, я рванул вперед. Струйки воды текли по лицу женщины. Машина, из которой ей удалось бежать, не отставала от нас ни на метр.

– Что случилось? – хриплым, чужим голосом спросил я; негр притих…

– Спасибо, – сказала женщина.

– Скажите, черт побери, что случилось!

Женщина всхлипнула.

Промелькнул указатель «Стадион», мне пришлось съехать с шоссе на вспомогательную, совсем уж глухую дорогу, и опять застучало сердце: сейчас будут стрелять. Но никто не стрелял.

Наконец показался полицейский участок, на крыльце его, под навесом – несколько фигур в форменных дождевиках и фуражках. Останавливаясь у мотеля, я был уже совершенно спокоен. Негр заплатил 17 долларов и уволок чемодан, а женщина наградила меня двадцатидолларовой купюрой:

– Я восхищена вашим поступком! – сказала она, но в ее интонации почему-то отчетливо слышалась фальшь…

К мотелю подползла та, не страшная (в присутствии полицейских), машина. Из нее под дождь вышел человек моих лет, в костюме, при галстуке. Он смущенно улыбался, показывая, что намерения у него самые мирные.

– Добрый вечер, – сказал он. Выглядело это так, словно он здоровался – с чекером.

В роли агрессора неожиданно выступает моя пассажирка. Она выскакивает из кабины, хватает мужчину за галстук – голова его мотается из стороны в сторону, – и так же неожиданно дама возвращается в кэб:

– Отвезете меня в Бронксвиль?

Еще бы – не отвезу! Поездка за город – это же двойная оплата! Сердце так и затрепетало: к моим 174 долларам добавится изрядный куш. Да я побью сегодня выручку всех врунов, которые только и ездят что в Филадельфию!

Часы показывали начало четвертого, когда мы свернули с шоссе Мэджор Диган в кромешную тьму предместья. Женщина указывала мне, как ехать. Дорогой она снова принялась меня благодарить.

– Рассказали бы лучше, что же все-таки произошло, – ворчал я, распираемый гордостью.

– Рассказать вам день за днем все эти шестнадцать лет?! – с пафосом ответила женщина, и мой геройский «подвиг» поблек…

Больше я ни о чем пассажирку свою не расспрашивал. Однако же завершилась поездка за город – еще одним разочарованием. Возле своего дома женщина опять раскрыла сумочку и демонстративно отдала мне все , что там было: три бумажки по доллару. А счетчик, включенный заново у полицейского участка, показывал 11.65…

– Мы находимся за городом, – напомнил я пассажирке. – Мне полагается 23.30.

– У меня нет больше денег! – раздраженно ответила она и показала содержимое сумочки: скомканные салфетки, пудреницу и тюбик губной помады. – Двадцать долларов я вам дала? И хватит!