Сергей Алексеев - Покаяние пророков

— Каешься?

— Да что-то небо над головой маленькое стало, с овчинку.

— Знаешь, а я тоже так хотел, — почему-то хрипло зашептал журналист. — Гонору было! Все русские! Они нас заедают! Они нашими братьями торгуют, как скотом!.. А здесь посмотрел, и страшно стало. Новое рабство грядет! И мы не узнаем этого древа ни по плодам, ни по шкуре. Все добровольно! Сами хотят быть невольниками! Здесь не бьют и кормят неплохо, по субботам пива бутылку дают, курево… Ладно, в Японии оно есть, рабское служение своему предприятию, своему хозяину, национальные черты характера. Пусть продаются футболисты-хоккеисты, игроки всегда рабы. Пусть даже ученые торгуют своими мозгами, для них свобода — понятие относительное. Но мы же не японцы! Мы вольные!

Он вдруг заплакал, слезы брызнули, как у клоуна на арене, горизонтально, и лицо от этого просияло, будто света добавилось на темном балконе. Космач увидел, что парень совсем молодой, может, лет двадцать пять всего. Ревет, давит всхлипы, стиснув зубы.

— Думаешь, я не пробовал удрать? — через минуту злым и трезвым шепотом спросил он. — Две попытки, и людей вроде бы подбирал надежных. Сдавали в последний момент. В кольцах двадцать три дня отсидел, живу до последнего замечания. Поэтому до сих пор никто не купил. За меня гарантии не дают, а без нее не берут. Выход остается один — бежать. Ты как?

— Осмотреться надо, — уклонился от прямого ответа Космач.

— Надеешься, выкупят?

— Пока не знаю…

— Я три месяца ждал, думал, редакция будет искать. А она свою игру повела… Но ты на выкуп соглашайся, если есть кому заплатить. Матрешник много не берет, другие накрутят раз в десять.

— Матрешник — это кто?

— Хозяин. Ладно, расходимся. Нас и так наверняка слушали…

Он ушел по стенке и с легким шорохом скрылся в своей келейке.

На следующее утро выяснилось, что их действительно подслушали, иначе ничем было не объяснить крутой поворот. Еще до завтрака пришли копы, взяли Космача и, ничего не объясняя, посадили в кольцо, на сей раз еще более тесное, семьдесят на девяносто. Здесь нельзя было даже сидеть на корточках или стоять на коленях, не касаясь спиной бетона.

Около полудня в склад въехал грузовик и встал под кран-балку неподалеку от кольца, где сидел Космач. Водитель шумно и весело поприветствовал копов, завязался разговор, прерываемый смехом, вроде бы травили анекдоты, пока шла погрузка. Шофер наверняка был свободным человеком и знал, кто тут выпускает продукцию, но не возмущался, не ужасался и не бежал заявлять в милицию. Вероятно, люди очень быстро привыкали к состоянию общества и все происходящее воспринимали как должное. Если появлялись олигархи, богатые господа, то, естественно, существовали рабы и нищие…

Кольца вывозили до вечера, ворота не закрывались, так холодный цех окончательно выстудился и теперь, чтобы не замерзнуть, надо было все время двигаться. Пространство кольца позволяло лишь менять положение с корточек на колени или, подогнув голову к груди, бить поклоны. Стоило замереть хотя бы на минуту, как начинало клонить в сон, причем обманчиво сладкий, с теплом, разливающимся по напряженным мышцам. Стиснув зубы, Космач ворочался в тесноте, стесывал колени и локти о бетон, приподнимался и, упершись спиной в плиту, пытался ее сдвинуть, пока перед глазами не возникали красные круги. Отчаяния еще не было, однако в сознании все прочнее утверждалась мысль о немедленном и безрассудном побеге, как только выпустят из кольца. Захватить автокар или лучше грузовик, протаранить ворота, раздавить всех, кто станет на пути, и вырваться из цеха.

А дальше будь что будет…

Продержали его ровно сутки и утром к завтраку выпустили, сняв плиту краном, поскольку автокары еще стояли в глубине цеха. И ни слов назидания, ни нравоучений, — видно, у них такая методика воспитания. После еды и перекура Космача опять поставили к бетономешалке. Часа два молчаливый узбек метал в миксер щебенку, но изредка и воровато поднимал на своего напарника влажно-масляные глаза. Сказать хотел что-то и не решался.

— Ну чего ты, говори, — подтолкнул Космач.

— Кидай, — ответил напарник, чтоб от греха подальше.

Космач кидал, не забывая наблюдать за автокарами, которые увозили готовый бетон к формам и стаскивали на склад отлитые и еще не выстоявшиеся кольца. Похоже, водители были некими вольнонаемными работниками, поскольку на обед ушли куда-то к караульному помещению. Вечером они закончили работу намного раньше рабов, умылись под шлангом и преспокойно удалились.