Глеб Горбовский - Свирель на ветру

— Она сказала: «Помогите, помогите!» И связь прекратилась вдруг… Словно перерезали. Ни единого гудочка после. Скорее… Скорее туда, на почту!

В одну минуту помещение райкома опустело.

Впереди всех мчался Орлов, расстегнув крючки и отбросив полы шинели для удобства. Несколько позади громыхал Бочкин. По-бабьи подобрав подол плаща, колотил воздух коленками Бархударов. Даже Туберозов с места снялся, предварительно закрыв свою комнатку с решеткой на ключ.

Опешившие странники, дед Парфен и жена его Евдокия, посидев чуток за длинным столом в одиночестве, заспешили наружу. На крыльце они долго глядели вослед убегавшим, но, так ничего и не поняв, решили идти своим путем, а именно к монастырю, туда, где торчал нетускневший крест колокольни.

— И-и кудаи-и-то вси-и подхвати-или-ись, Парфен-и-и?

— Дак ить поди разбери ноничи — куды? Рази догонишь, таки пострелы. Не успел чаю глонуть, лататы задали… Подем-кась, старая, в церкву ихнею заглянем. В поповску. Ночевать испросимся. Неужто не пустят, греховодники? Ты, Авдокея, молчи знай про старую, стал быть, веру нашу, истинную… Беспоповску. Помалкивай…

— И-и молчу я, ни-и звука совси-им, Парфенушка-а…

Движок в почтовом сарае работал как ни в чем не бывало. Двери на «телеграфную» половину распахнуты настежь.

Орлов, минуя крыльцо, с прыжка влетел в дом. В помещении, казалось, никого не было. Орлов метнулся за барьерчик… На полу лежала Лена. Лицо ее, залитое кровью, как бы отсутствовало. Разбросанные по полу косы, разорванные кофта, юбка…

Орлов сорвал со стола графин с водой, полил из него осторожно прямо на голову Лены. Девушка была еще жива. Глаза ее открылись. Страшно далекий взгляд их уводил Орлова в глубь — синюю, холодную, невозвратную.

— Мартыш…кин… меня…. — Лена попыталась подняться, но только судорожно перевернулась со спины на живот.

Орлов заметался. Лена не приходила в себя.

Тогда он поднял ее и понес. Вышел с ней на крыльцо, не видя утра и запоздалого солнца. Не видя прибежавших Бархударова, Герасимова, Туберозова…

И вдруг, положив Лену на крыльцо, огромными шагами устремился к воротам монастыря. Но резко остановился, бросил подбежавшему Бархударову:

— Искать! Всем искать Генку Мартышкина! Из-под земли достать живого или мертвого….

Не соображая, чего ради решил искать Мартышкина в монастыре, Орлов ворвался в келью Слюсарева, держа парабеллум за ствол, готовый гвоздить им каждого встречного-поперечного.

В келье старик Устин что-то хлебал из глиняной миски, жадно облизывая большую деревянную ложку. Сынок его, стоя у окна, не менее жадно курил, пуская дым в открытую форточку.

— Здесь Мартышкин?!

На лице Орлова было столько беспощадной ненависти, что оба не на шутку струхнули.

— Что, что надоть?! — уставился дед на кровь, которой были испачканы руки Орлова. — Господи, владыка небесный! — выронил ложку, начал крестить свое мрачное лицо Устин.

— Где Генка?

— Нету здесь Генки! — истово зашептал Евлампий Слюсарев, бросив окурок в форточку. — Умереть мне на этом месте, если вру. Вот, вот, смотрите… — приглашал он заглянуть под кровать, а затем и в шкаф, а также под стол. — Нету Генки… Как вчера расстались, так с тех пор и не виделись… Он у себя живет, мы у себя. Не нужны нам такие квартиранты…

В мгновение ока обшарив комнатушку, Орлов убедился, что Мартышкина здесь нет.

Тогда Орлов потянул к себе плащ Бархударова:

— Где Мартышкины живут? Веди… Побежали! Мы должны его изловить!

И все четверо рванулись по коридору наружу из дома. Орлов и Герасим впереди, Бархударов и Туберозой на некотором расстоянии от них.

Сторож Миколка Мартышкин встретил гневную делегацию растерянной улыбкой:

— Это как же понимать?.. Началось, выходит? Вошли немцы, паралик их разбей?!

— Какие тебе немцы, гыхм, какие немцы! Тут свои почище любого фашиста… — подступил к инвалиду шатающийся от усталости, запыхавшийся Герасим.

— Так что, Миколка, смех смехом, а подавай нам Генку, и чтобы сей секунд!

— Да что опять стряслось? Что он, окаянный, учудил опять? — умоляюще посмотрел Миколка на Орлова.

— Лену убил. Телефонистку.

Орлов, произнеся эти слова, испугался собственного голоса.

— Где… Где твой Генка? — схватил он Миколку за грудки. Приподнял до уровня своих глаз. Негромко затрещали гнилые нитки древнего пиджачка.

— Поставь… Поставь на место меня. Дай сообразить.

Орлов отпустил Миколку. Тот, зашатавшись, обрел наконец равновесие, медленно, смелым взглядом обвел присутствующих.