Елена Крюкова - Юродивая

— Кто вы такие будете, люди?..

Пленные. В какой-то карбантин нас тащат. А ты кто?..

И я, выходит тоже пленная. Дети тут есть?.. Нате вот… дайте им.

Ксения порылась за пазухой и вытащила из маленького мешочка, пришитого к внутренней стороне одежного мешка, зачерствелую горбушку, — ей подарил хлеб человек, и она передала хлеб человеку, чтоб тот ел, выжил, обрадовался. Женщина, невидимая в темноте, наощупь взяла хлеб трясущейся рукой, и слышно было, как она заплакала.

— Ешь, маленький… Боже, что с нами будет?!..

Их везли в неизвестность и во тьму. Железная повозка подпрыгивала на ухабах. В слепоте и мраке они не видели, как мимо них проплывал Армагеддон, кишащий огнями, солдатами, танками, пульсирующими жилами реклам, криками, стонами, выстрелами, защитными чехлами на домах, людях, орудиях убийства, испуганными перешептываниями, слепящими вспышками, перебежчиками, снайперами, кровью, брызгающей, стреляющей вверх, к небу, красными рыбами, церковными свечками, фейерверками, багровыми огнями, — огни, огни, все горит и кружится, и Ксению везут в замкнутой наглухо железной повозке вместе с плачущими людьми туда, где им снова покажут кривое лицо страдания.

Ксения подняла руки. Слова молитвы спустились на ее уста. Она говорила и читала, шептала и бормотала, пела и увещевала, просила и заклинала. Люди, сбившись в кучу, сгрудились, затихли, слезы бежали по их щекам, они не утирали их.

— Господи, Ты видишь, Господи, сколько страдания в мире. Зачем оно есть на свете, страдание?.. я не знаю, Господи, но оно есть на земле всегда. И человек живет в нем… ест вместе с ним, пьет, спит, любит через страдание, умирает — опять через страдание… Значит, в нем есть тайна, Господи, и смысл!.. Если в нем смысла нет — нет смысла тогда и в нашей жизни человеческой, Ты видишь это!.. Кто мы такие?! Порождения Твои или порождения того, кого наказал Ты, свергнув с небес о, милый, Ты ведь Еву наказал уже и так слишком сильно, она в муках рожает детишек и всю жизнь мучится, страдая вместе с ними… За что?!… За тот грех?!.. И почему радость быстротечна, Господи, а страдание постоянно?.. Бесконечно… Значит ли это, что, если б мы, люди, были на земле нашей счастливы вполне, мы бы не смогли отличить тогда, где светится Рай, а где кроется Ад, мы бы смешали свет и тьму, слепили в один снежный ком добро и зло, соскучились бы, зажрались бы, разжирели, отолстели бы и умерли, умерли бы навсегда, бесповоротно, без надежды, без воскресения?!.. Значит ли это, что постоянное счастье — это несчастье, Господи?.. Вот Война… она дошла сюда, добрела, доковыляла на простреленных лапах… Она идет, Господи, всегда, и Ты не прекращаешь ее на земле, ибо знаешь про нее то, что не знаем пока мы, глупые, друг друга на этой Войне убивающие… Люди убивают друг друга. Стреляют друг в друга. Стреляют в детей своих… А матерь стережет тела своих повешенных, расстрелянных детей, бегая вокруг них в помрачении ума, ворон и крыс от них старым веником отгоняя… И улетают вороны, и убегают крысы и волки, и поджимают хвосты одичавшие собаки, ибо сильнее мать, сильнее всех на свете, кроме Тебя, Господи, и Твоим светом светится ее сумасшедшее лицо. Ведь это Ты сделал так, что выстрелы попали в сердца ее детей; и зачем Ты сделал это?!.. — чтобы она бегала кругами вокруг виселиц, вокруг новых распятий?!.. чтобы новая Магдалина падала коленями на снег, обвивала косами голые кровоточащие ноги убитых, плакала навзрыд, умоляя Тебя, Господи, закрыть ей глаза тоже, а Ты хочешь, чтобы она жила… а Ты хочешь, чтобы она молилась, и ходила меж убитых по полям сражений… а Ты хочешь, чтобы я подхватывала ее молитву, ее плач, и шла дальше, в гущу битвы, и пули свистели, ища то грудь, то спину мою?!.. Значит, мы не знаем, чего Ты хочешь… Скажи нам!.. Отведи беду от детей наших и внуков наших!.. Сохрани нам надежду на счастье, хоть и коротко живет оно, хоть и тает на глазах, как весенний лед! Дай нам силы жить дальше! Простри над нами покров Свой, над выстрелами Зимней Войны, над ее снегами и метелями, над ужасами и воплями!.. Господи, как мы счастья хотим!.. Неужели оно всего лишь наше безумие, наш юродивый сон, наш обманный крючок, блесткий манок, блесна в толще безвидного мрака и страдания, и мы, как дураки, рвемся за блесной, кидаемся, чтобы поймать, ухватить, к сердцу прижать, и натыкаемся грудью на коряги и железные гарпуны, и хватаем губами острые загнутые крючья, и обливаемся кровью, и корчимся, вытащенные грубыми руками на берег Войны, — мы задыхаемся, мы страдаем и умираем, только не знаем, Господи, теперь уже не знаем, во имя чего, за что, и зачем?!.. ПРОСТО ТАК!.. Но ведь просто так, Господи, ничего не бывает. Все полно смысла. Все поделено на мир видимый и мир невидимый… Так дай же нам, Господи Боже наш, смысл страдания! Яви нам великую любовь Свою! Не дай нам потерять нашу любовь к Тебе и друг к другу навсегда, оставив нас наедине с горечью и пустотой! Не дай нам при жизни умереть! Ведь если люди Твои начнут умирать при жизни, Господи, — это значит только то, что Сатана берет их голыми руками, насаживает на свою наглую вилку, себе в пасть отправляет, ест да похваливает: эх, вкусно!.. вот отличная пища мне, вот хорошая еда, спасибо Тебе, Господь Вседержитель!.. А дай нам последнее счастье — вместе, любя и плача, молиться Тебе, раскрывать Тебе сердца и объятия, ведь есть руки, хотящие обнять Тебя, есть сердца, настежь, до сквозняка, открытые Тебе, как навсегда открыты сердца детей Твоих, Адама и Евы, там, в Раю, в Эдемском Саду!.. И в нашем саду, хоть снег тут идет, сыплет с небес вместо лилий и лотосов, хоть вместо молочных рек и кисельных берегов хлещут из водосточных труб грязные потоки осенних дождей, хоть Каин ежедневно выходит здесь, с ножом или с обрезом в руке, на охоту свою, а Хам еженощно глумится над пьяным спящим отцом своим, пиная его ногой и плюя в лицо ему, — вырастают и в нашем саду под снегом и бураном жаркие сердца, цветут и у нас сияющие детские глаза, глядящие прямо в небо, туда, где Ты отныне живешь, горят улыбками любви и у нас человечьи лица, устремленные к Тебе, несмотря на все испытания и муки, что Ты посылаешь людям! Не все в нашем мире сейчас мужественны, подобно Иову, Господи!.. Да ведь и старому Иову Ты явил себя, явил любовь Свою, чтобы Иов понял, чтобы… заплакал от радости и счастья…Дай же и нам заплакать от радости и счастья, милый, любимый!.. Дай нам знак… один-единственный… маленький, слабенький, жалкий, такую крошечку, чепушиночку, щепочку кинь, гаечку золотую с неба брось, радугу вокруг зимней Луны нарисуй, молока из облака излей… на площади с бубном станцуй, и я станцую с тобой, я ведь умею всякие танцы танцевать, меня Испанка всему научила… дай нам знать, что не бессмысленно все, что есть выход из Адского круга, что будут жить наши дети в любви и радости, позабыв бредовое столетие, что нашим внукам за на наше страдание воздастся сторицей!…А если невозможно так…если просим мы слишком многого… если зарвались мы, занеслись высоко мыслью о счастье… если одержимы гордыней мы и о невозможном, немыслимом на земле Тебя умоляем, — тогда прости нас, Господи, великодушно, ибо великодушен Ты есть, а я есмь грешна и малодушна, Ксения, бедная, нищая раба Твоя, бессмертная любовь Твоя!… Прости и помолчи там, в небесах, — а мы тут услышим Твое молчание, Твое дыхание уловим и поймем, что и Тебе трудно там, Господи, и Тебя снедает и гложет страдание, и Ты от него… никуда не денешься… и общий удел это… общее горе… общая беда… общая…