Александр Потемкин - Я

этих много, место они всегда найдут. Необходимо доказать хотя бы себе самому, что я cosmicus. Я должен быть в этом уверен! Тогда, с открытым забралом, я имею право использовать все знания, весь свой природный дар для изгнания человеков в архивы истории. Но если я не истинный путивлец, то делать мне это категорически нельзя. На кого тогда оставить этот мир? Кто именно тринадцать миллиардов лет станет хозяйничать в нем? С этим делом нельзя торопиться. Для дальнейших стихийных мутаций должен остаться исходный материал, а им может быть лишь кроманьонец. С каким превеликим удовольствием я прослеживал бы дрейф генов, случайные флуктуации этих основных составляющих любого вида! Захватывающе интересно наблюдать, как сама материя скрупулезно, по атомам составляет генетический ансамбль нового вида землян. Но как подсмотреть за этим чудом? Где таинственная замочная скважина, позволяющая наблюдать за деланьем новых существ? Кто будет следующий, за cosmicus? Каким образом проследить за суперколдунами, магами, манипулирующими полиморфизмом длины рестрикционных фрагментов ДНК? Как созерцать фантастический перенос генных грузов в соматические клетки или наслаждаться бессознательной логикой спонтанных и индуцированных мутаций, удивляться аберрациям хромосом? Ведь зрелище-то великолепное! Может, создать собственную лабораторию? Проводить опыты? Посвятить себя экспериментам генной инженерии? Или пойти на работу в академический исследовательский центр? Стать научным работником? Нет! Нет! Идти к человекам пока никак нельзя! Я ведь уже решил: вначале надо поставить точный диагноз — кто я? Из какого вида? Кроманьонец или путивлец? Человек прошлого или существо будущего? И лишь потом можно принимать окончательное решение». Тут мне в голову пришла совсем другая мысль: человеки делятся между собой по ранжиру. Если несколько лет тому назад в высшие слои общества они попадали лишь по занимаемой должности, по партийному портфелю, то сейчас все больше — по капиталу. Интеллект и происхождение не играют абсолютно никакой роли. Мозги востребованы лишь коммерческие, авантюрные. Криминальное мышление является сегодня самым актуальным для россиян. Лишь люди с извращенным воображением достигают высот элитной породы, становятся героями своего времени. А все остальные мечтают походить на такие высшие личности: попсу в криминале, в культуре, в коммерции, в политике, в науке. Деградация вида началась, она ускоряется, она торопит движение к краху. Наиболее умные из них осознали приближение этого краха. Попробовали даже создавать банки спермы выдающихся человеков. И что? Какой результат? Ноль! Может, чтобы эффективнее смоделировать путивльца, спроектировать его абсолютно свободным от человеческих пороков, необходимо углубиться в их природу, тщательно исследуя тотальный упадок нравов и поток вожделений? Это поможет понять, какие гены кроманьонцев сохранить в cosmicus, а по каким пройти огнем и мечом, чтобы стереть их напрочь с лица земли. Скажу откровенно: эта мысль взбудоражила мое воображение, и я все чаще стал раздумывать, с чего начать свой эксперимент. Но тут я оказался в крайнем затруднении: в какой области изучать несовершенства человеков, чтобы изнутри понять их сущность? Их природу? Помощников у меня не было, я должен был полагаться лишь на самого себя. Прекрасно понимая, что для успешного вхождения в роль человеческого грешника необходимы артистические способности, я задался вопросом: а есть ли они у меня? Если есть, то в каком объеме? Впрочем, чтобы не тратить время попусту, я, сидя у библиотечного окна, стал всматриваться в поток людей, несущихся к зданию Генерального штаба Вооруженных Вил. Большая часть была в армейской форме. С утомленными, серыми лицами, они неслись мимо, почему-то напоминая мне грязный песок, выметаемый мной с московских мостовых. «Я же пообещал себе более уважительно относиться к людям, — мелькнуло у меня в голове. — К чему такие грубые сравнения? Это же представители их биологического вида писали умнейшие книги, которыми забит Дом знаний. Это же они придумали термин “толерантность”. Необходимо соблюдать именно толерантность по отношению к ним ». Тут я представил, что мое воображаемое орудие производства заработало в каком-то бешеном темпе, и мне показалось, что походка пешеходов стала еще стремительней. Они словно вылетали из-под моей быстро работающей метлы, молниеносно исчезая со столичных улиц. Именно здесь мне впервые пришли в голову криминальные сюжеты, вспомнились истории, слышанные в лагерной жизни, как «фармазоны» «ловили» у Генерального штаба «лохов-офицеров», предлагали им завышенные курсы обмена валютных чеков, имевших хождение в магазинах «Березка», а вместо денег вручали «куклы» — нарезанную бумагу. «Может, с этого начать вхождение в людской мир? — подумал тогда я. — По отдельным фрагментамЧитать дальше