Александр Потемкин - Игрок

В час тридцать ночи Любовь Погоня была готова принять дорогих гостей. Она выпила рюмку ликера «Амаретто» и направилась к начальнику поезда. Через десять минут на станции «Пенза» она должна была в составе команды скорого поезда номер девять появиться у дежурного по вокзалу, чтобы узнать дальнейший маршрут.

К двенадцатому вагону по платформе торопились три человека: проводница Любовь Погоня, господин Пирожков, он же отец Алексий, и чиновник областного пожарного ведомства Никанор Пуговкин. Госпожа Погоня никак не могла пробиться сквозь разгулявшуюся в азарте толпу. Она была вынуждена выйти из вагона-ресторана и бегом направиться к своему вагону, чтобы вовремя встретить местного священника. Едва она ступила на перрон, как увидела идущего широким шагом батюшку. В полумраке платформы явственно отсвечивали золотые нити фелони, поручей и набедренника. Длиннющий подризник волок за собой летнюю пыль перрона. «Доброе утро, батюшка. Вы не ко мне спешите, в двенадцатый?» — «К вам…» — Пирожков хотел сказать «милая», но вовремя спохватился. «Необходимо менять лексику», — подумал он. «К вам, сударыня, к вам». — «Ах! Мы вас ждем, отец… прошу прощения?» — «Алексий». — «Отец Алексий, вы один?» — «Нет, сударыня. Тут мой помощник на общественных началах, дьячок местного прихода Никанор Григорьевич. Он понесет необходимую для богослужения церковную утварь». — «Он поедет с вами?» — «Нет, сударыня. Нынче приходский бюджет непозволительно худ. Дорожные расходы нам не по карману». — «Ах, как несправедливо и грустно. Я проводница вагона Люба Погоня». — «Прекрасно! Любовь— церковное имя. Бог такие имена любит. Молитесь. На вас снизойдет небесная благодать». — «Я молюсь, батюшка, регулярно в церкви бываю, иногда на клиросе стою». — «Так ведут себя праведные христиане. Готовы ли вы мне помочь? Необходимо все по канонам расставить. На это время уйдет». — «Под вашим руководством, отец Алексий, конечно, помогу. Самой мне трудно будет. Не все церковные правила постигла я». — «С Божьей помощью…» — «Вот ваш вагон».

Отец Алексий, он же Алексей Пирожков, взял за полу подризник и епитрахиль и поднялся в двенадцатый вагон. Любовь Погоня подвела его к пятому купе: «Здесь вы сможете отдохнуть и подготовиться к богослужению. Венчание будет проходить в укрупненном вагонном помещении. Это рядом с вами, первая дверь направо. Где разместить вашу утварь?» — «Пожалуйста, по соседству».

Погоня оставила иерея и направилась встречать его помощника Никанора Григорьевича. Весь церковный багаж они разместили в помещении, отведенном для обряда венчания.

Никанор Григорьевич Пуговкин, хотя и испытывал неодолимое желание стать участником предстоящего обряда, долго в вагоне задерживаться не посмел, так как поезд должен был стоять на станции всего десять минут. Он молча распрощался с проводницей — господин Пирожков так и не появился из своего пятого купе, — вышел и засеменил по пустой платформе станции «Пенза».

Скорый поезд тронулся и покатил на северо-восток.

Был один час пятьдесят минут. Госпожа Погоня горела нетерпением начать обставлять временное культовое помещение. Воскресив в памяти картинки телевизионных новостей — как на театре чеченской войны православная церковь в неказистых военных палатках совершала церковных обряды, — она почти успокоилась и уверовала в легитимность предстоящей церковной церемонии, а посему всем сердцем желала помочь отцу Алексию.

Через пятнадцать—двадцать минут должны были появиться молодожены. Но священник никак не хотел выходить из своего купе, а добрая христианка, донская казачка Любовь Погоня не смела потревожить почтенного иерея. Вспомнив благословение отца Алексия на помощь в подготовке вагонного помещения к брачному обряду, она начала разбирать огромный короб, чтобы понять, как и что необходимо расставить. Жажда христианской добродетели овладела госпожой Погоней. Очарованная самой идеей венчания, она осторожно, с каким-то трепетным чувством, стала извлекать из короба церковную утварь. Вещи, как и люди, имеют свою судьбу. А освященные церковью предметы конфессиональных ритуалов вызывают в добром христианском сердце особую остроту чувств. Ракладной столик она накрыла большим покровом и на него положила икону Пресвятой Богородицы — он смог бы служить аналоем. Запрестольный крест и семисвечник она поставила на штатный купейный стол. На нем же она установила иконки Спаса и Николая Угодника, дароносицы и дарохранительницу. Подсвечники, дикирий и трикирий, она установила на другом штатном столике. Сюда же были поставлены Святая Чаша, звездица и дискось. Так, следуя от фрагмента к единому образу, она по памяти расставила церковную утварь и предметы богослужения. После того как проводница зажгла свечи дикирия и трикирия и лампадки перед чудотворными иконами, произошло необыкновенное превращение небольшого вагонного пространства, еще минуту назад ничем особым не отличавшегося, в наполненное Божественным светом и духом изумительное помещение. Человеческая душа уже могла получать здесь Божественную энергию истины и вечности. Сдвоенное купе двенадцатого вагона стало святым уголком Вселенной.