Юрий Поляков - Апофегей

– Здравствуй, товарищ! – неожиданно для себя заговорил Чистяков. – Сколько же лет мы не виделись?

– Здравствуйте, Валерий Павлович, – тихо ответила Надя и протянула руку – пальцы у нее были такие же хрупкие и прохладные.

– А я записку получил и все тебя в зале высматриваю… – смутился Чистяков, чувствуя, что по привычке заговорил так, как если бы оказался в заводском цеху или на строительной площадке во время плановой встречи с рабочим классом.

– Мы сидим на балконе, – объяснила Надя.

– Понял. Как жизнь? В школе работаешь – сеешь разумное, доброе, вечное?

– Доброе…

– Как супруг? Олег… Правильно? – энергично спрашивал Чистяков, злясь на себя за то, что теперь впал в стиль вечера встречи выпускников.

– Правильно. У мужа вышла книга. В прошлом году…

– Молодец – настырный мужик! А вот ты, товарищ, науку зря забросила. На кафедре долго не могли поверить, что Печерникова сбежала! Заславский все твердил, что ты самая талантливая его аспирантка. А Заславский, царствие ему небесное, как Собакевич, мало кого хвалил… – Чистяков все говорил, а сам ждал, когда же она, наконец, ободренная этими теплыми воспоминаниями о давних временах, решится и выложит свою просьбу. «Очень интересно, что она попросит. Просто очень интересно!» – думал Валерий Павлович, а вслух продолжал: – И Желябьев, основной наш докладчик, тоже тебя недавно вспоминал. Надумаешь вернуться в большую науку – поможем…

– Не до науки, Валерий Павлович, – ответила Надя.

– Дети? – понимающе улыбнулся Чистяков и почувствовал внезапно горькую обиду, которую сам себе объяснил так: как кошки, понародят ораву на двадцати метрах, а потом решай им жилищный вопрос – «афганцев» селить некуда!

Надя кивнула и прикусила губу, но не так, как раньше, чтобы скрыть ненужную улыбку, а совсем по-другому…

– Сколько же вы с Олегом настрогали? – усмехнулся Валерий Павлович.

– Сын… – вымолвила Надя, и по ее щекам покатились слезы. – Один… У него ХПН в терминальной стадии… И он совершенно не переносит гемодиализа…

– Не понял… Что? – оторопел Чистяков.

Оказалось, у Надиного сына хроническая почечная недостаточность в практически безнадежной стадии. Спасение одно – гемодиализ, регулярная перегонка, очищение крови через специальные фильтры. Но ребенок неизвестно почему от этих процедур просто чахнет на глазах, кости стали такие хрупкие, что за последний год трижды ходил в гипсе. Врачи в один голос говорят: трансплантация! А очередь на пересадку в Нефроцентре, который находится в Краснопролетарском районе, расписана на полтора года вперед и, главное, почти не движется из-за отсутствия донорских почек.

– Сочувствую… Надо подумать… Ну, не плачь, пожалуйста… – бормотал Чистяков, а сам горько жалел, что не пришла она к нему полгода назад, при Ковалевском, когда Валерий Павлович решил бы этот пустячный вопрос одним звонком в партком Нефроцентра, да еще с прибауточками, с аппаратным матерком. – Где же ты раньше была, товарищ?

– Мы добивались… Мы писали… А там все без очереди идут. Если он умрет, я сойду с ума…

– Прекрати! – твердо приказал Чистяков. – Нерешаемых вопросов не бывает. Давай встретимся в следующем перерыве здесь же. Выше голову, товарищ!

– Правда? – переспросила Надя и посмотрела на него почти так же, как в тот давний день, когда он принес ей в «бунгало» лекарства и мед. А может, ему и показалось.

…После перерыва первым выступал ветеран труда, потомственный хлебопек, и очень жаловался, что поэты и композиторы до сих пор не написали ни одной песни о людях, регулярно доставляющих к нашему столу свежий душистый хлеб.

– Что же это получается – хлеб есть, а песен нет? – улыбнувшись, поинтересовался Бусыгин и шутливо погрозил пальцем сидевшему в первых рядах и представлявшему на конференции творческую интеллигенцию известному композитору, а тот в ответ многообещающе закивал: мол, сделаем!

– По белой нитке ходишь, Валера! – наклонившись, проговорил Мушковец. После перерыва он не стал отсаживаться от Чистякова, видимо, рассчитав, что в таком случае факт их временного соседства станет еще заметнее. – Чего она от тебя хочет?

– Мы вместе учились в аспирантуре, – ответил Валерий Павлович.

– Тер ее, небось, по молодому делу? – осклабился Василий Иванович.

– Пошел к черту! – рассердился Чистяков. – Пацан у нее умирает. Почки.

Пересадка нужна…

– Так я и знал, – поскучнел Мушковец. – БМП Нефроцентр лично на контроле держит. Доворовались, мазурики!