Григорий Климов - Князь мира сего

Заканчивая свой обыск у начальника 13-го отдела НКВД, самого главного Борис так и не нашел. О полу-герое Перекопа была только справка из парикмахерской «Артель инвалидов №5», в которой подтверждалось, что он инвалид, хромой, и что он работал там дамским парикмахером.

Ага-а, подумал Борис, дамский парикмахер, профессия подходящая. Это он дамочкам за ушами чешет, а на ушко им нашептывает: «Разрешите, мадам, заменить мужа вам, если муж ваш уехал по делам».

А когда Максим это узнал… Конечно, не очень-то приятно, когда твоя жена изменяет тебе с каким-то парикмахером, да еще хромым. Потому Максим и вынул из дела «Голубой звезды» все, что касается этого героя-парикмахера.

На обороте папки с делом «Голубая звезда» рукой Максима было наискось написано:

Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и Отец лжи. Да и как не лгать в таком положении?

После ликвидации партийной верхушки чистка перекинулась на Красную Армию. За всю свою боевую историю Красная Армия не потеряла столько маршалов, генералов и старшего офицерского состава, как за время чистки ежовыми рукавицами НКВД. С легендарных героев гражданской войны срывали ордена и знаки командного звания – ромбы, кирпичики и кубики. Потом им сковывали руки за спиной, чтобы они не кричали, им забивали в рот изгрызенную резиновую грушу и отправляли на конвейер смерти в подвалах НКВД. Или загоняли в телячьи вагоны и эшелон за эшелоном гнали в Сибирь.

Говорили, что приговоренных к смерти отводили в подвал и по пути убивали выстрелом в затылок. Чтобы было меньше шума, героев революции приканчивали не из настоящего боевого оружия, а маленькими мелкокалиберными пульками, какими мальчишки стреляют по крысам и воронам. Рядом открывалась дверь в мертвецкую, где лежали штабелями трупы уже расстрелянных. По ночам эти трупы на грузовиках вывозили за город, сваливали в общие могилы, как чумную падаль, заливали известью и засыпали могилы вровень с землей. Так, чтобы и следа не было. Потом такое кладбище оцепляли колючей проволокой и ставили предостерегающие надписи:

Люди понимали это по-своему и говорили:

– От этой сибирской язвы можно попасть в Сибирь… Не ходите туда…

Так советская власть вознаграждала тех, кто эту власть создал.

Отец Руднев никогда не был сторонником советской власти и упорно отказывался от поступления в партию, говоря, что он для этого слишком стар. Но он всегда был на стороне униженных и оскорбленных. Потому, читая теперь газеты, он постоянно ворчал:

– Расстрелять весь генералитет Красной Армии… Ведь это ж безумие!

– Совершенно правильно, – согласился Максим. – Между умом и безумием есть определенная взаимосвязь. И чем дальше, тем больше. И в определенной точке они сходятся. Это один из трюков товарища сатаны.

Отец потер нос и продолжал сосать свою газету. А Максим постучал себя пальцем по лбу:

– Но механика здесь такова. Почти в каждом гении есть кое-что от идиота. Но это вовсе не значит, что каждый идиот – это гений. Кроме того, гениев – единицы, а идиотов – миллионы.

Потом доктор социальных наук принялся философствовать:

– Вот ты, отец, очень добрый человек. Но знаешь ли ты, что каждое положительное качество в превосходной степени превращается в отрицательное? Вот посмотри сам: так храбрость становится безрассудством, щедрость – мотовством, любовь – ревностью. Так ум переходит в безумие. Так и слепая доброта иногда превращается в покровительство злу. И эту штуку довольно трудно понять.

Вот, например, ты, отец, гинеколог. Ну конечно, у вас там клятва Гиппократа – помогать всем и каждому. Ты берешь свои гинекологические щипцы и вытягиваешь из чрева кого ни попадя. Но если бы ты был врачом-психиатром, ты бы знал, что есть такой болезненный комплекс, который так и называют – «маточным комплексом» : это когда взрослым людям хочется проделать обратный путь и влезть назад туда, откуда ты, гинеколог, их вытягиваешь. Эти люди как бы сожалеют, что они родились. А если бы ты был криминологом, ты бы знал, что это комплекс часто обнаруживают у самых отвратительных преступников. Но задним числом уже после свершения преступления.

Ты, гинеколог, этого не знаешь. А я, доктор социологии, должен знать и то, и другое, и третье. Это не просто социология. Это высшая социология. А знаешь ли ты, доктор гинеколог, что с точки зрения высшей социологии некоторых из твоих новорожденных было бы лучше сразу же выбросить в помойное ведро?