Джон Апдайк - Супружеские пары

По дороге домой она ожила от темноты, холодной свежести, усыпанного звездами неба, показавшегося стеной, готовой рухнуть вниз. В свете фар мелькали почтовые ящики, ветки живых изгородей, остатки сугробов на обочине. Дорога отчаянно петляла.

— Ты жива? — спросил Кен.

— Сейчас мне полегче. А за столом казалось, что не выдержу.

— Вечерок получился хуже некуда.

— Зато они друг от друга в полном восторге.

— Забавный народец. Нет чтобы пожалеть бедную Фокси с животиком! Я видел, как ты зевала.

— Я сделала глупость: взяла и призналась Би.

— Господи, зачем?

— Я хотела, чтобы она смешала мне безалкогольный мартини. Ты стесняешься моей беременности?

— Нет, но зачем об этом трубить? Все равно скоро все сами увидят.

— Она никому не скажет.

— Неважно.

— Тебя это действительно мало волнует.

Раньше дорога вилась среди деревьев, теперь они разбежались. Низина холодно белела в лунном свете. Почтовых ящиков стало меньше, освещенных окон тоже. Фокси запахнулась в пальто с меховой оторочкой — слабое подобие настоящей русской шубы. Она боялась возвращения в холодный дом с хлипкими стенами и дурацкой печкой.

— Пора обратиться к подрядчику, — сказала она. — Может, попросим этого Хейнема определить стоимость работ?

— Говорят, он любитель щипать женщин за.

— В психоанализе это называется проекцией.

— Джанет сказала, что он сам чуть не купил этот дом. Его жене очень нравится вид.

Несносная Джанет!

— Ты заметил, как враждуют Фрэнк и Смит? — спросила Фокси.

— Может быть, это конкуренция акционеров?

— Кен, у тебя одна работа на уме. Я почувствовала, что дело в СЕКСЕ.

— С Джанет?

— Разве ее грудь — не весомый довод?

Он усмехнулся. Прекрати, подумала она, тебе это не идет.

— Целых два довода, — сказал он.

— Так и знала, что ты это скажешь, — фыркнула она.

Дорога стала забирать вверх. Отсюда уже можно было разглядеть море. Лунный свет серебрил воду, луна покачивалась вместе с машиной, дорожка на воде выглядела бесчисленным множеством световых точек. Такова материя, которой занимается Кен: протоны скачут от молекулы к молекуле, завивая тугие спирали. Вот и дюны, белые, как бельма. Машина нырнула под уклон. Еще четыре таких же подъема и спуска, потом пустой заколоченный павильон, в котором летом торгуют мороженым — и поворот к их дому. Тут дорога кончалась. Зимой место казалось страшным захолустьем. Фокси надеялась, что летом они почувствуют легкость, свободу, немыслимые при городской скученности.

— Твой друг очень невысокого мнения о Хейнема, — напомнил ей Кен.

— Он мне не друг. Отвратительный тип! Не пойму, почему все его так обожают.

— Он ведь дантист. Нужная специальность. Джанет говорит, что он хотел стать психиатром, но завалил экзамены на медицинский факультет.

— Кошмар! Такой липкий, вкрадчивый, того и гляди, засунет тебе руку в рот по локоть. Я его осадила, а он вообразил, что я с ним заигрываю, и давай елозить по моей ноге коленом!

— Просто он сидел рядом.

— Мне лучше знать.

— Ничего страшного.

— В общем, его невысокое мнение о Хейнема можно занести голландцу в плюс.

Кен ничего не ответил. Фокси продолжала:

— Роджер Герин хвалил его как подрядчика. Он реставрировал их дом. А ведь за свои деньги они могли бы нанять кого угодно.

— Ладно, подумаем. Я бы предпочел человека, которого никто не знает. Не хотелось бы слишком влезать в их свары.

— А я думала, что одна из причин нашего переезда — желание завести знакомства за пределами твоей профессиональной сферы.

— Мудрено! Может, повторишь?

— Ты отлично понял. У меня не было подруг, одни жены химиков. Химикаты какие-то!

— Как и все мы.

Зачем он говорит такие вещи, раз она все равно никогда с этим не согласится?

Почтовый ящик, погнутый снегоуборочным бульдозером, одиноко поблескивал в лунном свете. Когда еще сюда приедут дачники и поправят свой ящик? Фокси запахнулась в пальто, утепляя не столько саму себя, сколько крохотное существо в своей утробе — отдельную жизнь, незаметно сосущую из нее соки. Сейчас она казалась себе уродливой, нещадно используемой.

— Кажется, тебя действительно устраивали все эти особы, вечно хихикающие жены твоих начальников, — сказала она.

В Кембридже они водили знакомство либо с простыми квакершами, выданными замуж за скучных карьеристов, либо с самоуверенными болтушками, недосягаемыми красотками, любительницами высказаться по поводу суверенитета Кубы или коллективной вины немецкой нации.