Юрий Азаров - Групповые люди

Я, впрочем, присматривался к рукам обоих архаровцев и ни у кого не нашел на руках следов этих убийственных доказательств. Столько легенд бродит по колониям, кто знает — какая из них правда, этого никто не скажет. Но очевидным и по-настоящему достоверным было одно: именно в этой колонии начала складываться принципиально новая система воспитания, где макаренковская триада — диктатура педагога, диктатура актива, диктатура коллектива — нашла свое дальнейшее развитие.

А Заруба действительно именовал себя системщиком.

На двадцати листах ватмана под его руководством и, конечно же, при участии бывших ученых, пропагандистов и инженеров была расчерчена и расквадрачена вся колония, все виды труда, от производительного до уборки двора, складских помещений и других объектов. Линиями и стрелками были обозначены взаимосвязи — это уже открытия самого Зарубы, о которых следует рассказать особо.

Здесь были схемы построения педагогического коллектива ИТК [42] ИТК — исправительно-трудовая колония. , схемы построения самодеятельных организаций, схемы расстановки воспитательных сил в отряде осужденных. Здесь было показано, по каким направлениям осуществляется коренная перестройка всего сложного и тонкого процесса воспитания и перевоспитания личности советского человека, который однажды сбился с пути истинного, но вот тут, в далекой Архаре, в хвойных лесах, в труде и в самодеятельности обретал свою новую сущность: развивал себя гармонически и всесторонне. Заруба намерен был идти не только в ногу с конъюнктурными требованиями времени, он жаждал великого воспитания, великой педагогики, а потому всеми силами своей души настаивал на самой широкой демократизации всех воспитательных процессов, причем чтобы эта демократизация была не показной, а настоящей, давала каждому максимум свободы, максимум развития. Именно поэтому он считал, что только через труд человек может обрести и полную свободу, и полное всестороннее осуществление.

Будучи философом, Заруба понимал свободу как осознанную необходимость находиться на строго определенном месте, будь то это место начальника или бригадира, рядового осужденного или обиженника. Конечно же, Заруба стремился и к некоторой диалектике, ко всяким движениям, самодвижениям и взаимопереходам. Он даже разработал специальную теорию, в которой доказывал, что богатство личности и коллектива определяется богатством перемещений. Эти перемещения, даже из шизо в бур, из колонии в поселок [43] Поселок — поселение ссыльных. , он считал мощным средством глобального развития межличностых и личностных отношений. Вообще в голове Зарубы зрела система глобальных преобразований. Он видел, что колония — явление ограниченное. То есть здесь оборваны полезные социальные связи, человек находится как бы в неестественном биологическом состоянии, а поэтому надо разработать иные способы взаимодействия таких форм перевоспитания, как поселение и колония. Он считал, что эти две формы бытия должны быть одним целым. Причем связи между поселением и колонией должны быть подвижными. По его мнению, в поселении могли проживать жены и дети заключенных, что в значительной мере могло бы сказаться положительно, разумеется, на общем тонусе заключенных и на производительности труда. Кроме того, предлагал Заруба, из поселения в колонию могли перемещаться по решению Совета коллектива отдельные осужденные, в частности те, кто не выполняет норму или какие-нибудь функции общественной работы.

Одним словом, Заруба верил в такую организацию дела, которая неизбежно заставляла каждого осужденного перевоспитываться, выковывать сильный советский характер.

Будучи все же реалистом, точнее реалистом особого склада, то есть несколько романтизированным созидателем, у которого элемент вкрапленного романтизма был достаточно загрязнен и искорежен, Заруба отдавал себе отчет, что воспитательное учреждение, которому он служил, все же было учреждением репрессивного типа, лишающим человека самого главного — свободы. Но в этом лишении было и положительное, считал выдающийся экспериментатор, было, по его мнению, то необходимое ограничение, без которого не может быть полноценного, то есть абсолютно здорового развития личности. Им даже была развернута, разумеется в рамках теории маколлизма, теоретическая концепция, согласно которой ограничение переходило в самоограничение и таким образом становилось важнейшим условием человеческой гармонии. Заруба даже написал одну работу, заглавие которой смутило опера Орехова, его закадычного друга и соратника. А заглавие было таким: "Самоограничение как фактор преодоления вседозволенности в процессе перевоспитания осужденных". В этом своем труде Заруба тщательно проследил все плюсы — он всегда опирался на положительное — человеческой изоляции от различных пороков, которые вели свое давнее происхождение от дьявольских соблазнов: вино, карты, женщины. Здоровый труд на свежем воздухе, помноженный на всестороннюю самодеятельность, — вот идеал настоящего демократического устройства не только вверенной ему колонии, но и всего общества в целом.