Андрей Ильин - Рассказы

И пошла у мужика жизнь — слаще не бывает.

Но если совсем по правде, и тут без неудобств не обошлось.

Во-первых, вынули мужика из дерюжки и облачили в самые что ни на есть царские одежды. И столько их оказалось, что если утром одеваться начать, то только к ночи закончишь. А ночью спать хочется, значит, одежда вроде ни к чему. В общем, перестал мужик вовсе раздеваться — спал в полной парадной амуниции: в сапогах, шпорах и при короне.

Но опять неудобство — швы, пуговицы, резинки, застежки, потайные карманы разные в тело впиваются страшней волков. В дерюжку бы обратно! Так, говорят, царю не положено по чину! Он послов иноземных принимает, увидит посол ту дерюжку, осерчает и войной пойдет.

По той же причине нельзя было в носу пальцем ковырять, под камзолом чесаться и на обеде званом из общего фарфорового чугуна ложкой хлебать. Мучился мужик на таких приемах шибко. И ведь как специально: только посол на порог — у мужика зуд по всему телу. Он уж и спиной о спинку трона трется, и державкой под мышки тычет будто случайно, а зуд только пуще. Маета! И как только цари живут?!

А после и вовсе горе приключилось. Привели министры мужику даму. Снаружи вроде ничего — справная. Щеки толстые, румяные, одних подбородков штук шесть, но только больно уж злюща!

— Вот, — объявляют мужику, — тебе королевна!

— На что она мне? — возражает мужик. — У меня в деревне своя баба есть. Я к ней привыкши.

— Тебе, ваше величество, по чину и званию полагается. Тебе без королевны никак нельзя. Иначе выйдет международный конфуз!

А королевна стоит и, на мужика глядя, кривится, видно, что неохота ей с мужиком-лапотником женихаться. Мужик говорит:

— А раз так, я согласный! Но только если я ей муж, пущай она титьки спрячет! А то срамотища глядеть!

— Фи! — говорит королевна. — Ты хошь и царь, а все равно чурбан неотесанный! Это вовсе не срамота, а Декольте. Так все самые приличные дамы ходят!

Мужик отвечает:

— Мне до других баб дела нет, а своей я неглиже ходить не дам! — и запихивает обеими руками женины формы обратно в платье, как вылезшую квашню в кастрюлю.

Королевна кричит:

— Да что же это такое делается! Караул! Хватает мужика за бороду и ну из нее волосья драть, как пух из одуванчика.

— Ой-е-ей! — вопит мужик. — Меня нельзя! Я величество! О-ей!

— Это ты для них величество, а для меня супруг! — приговаривает королевна и выщипывает из него все усы.

Насилу мужик отбился. Сел на трон и плачет. Что за жисть такая, когда что хочется делать нельзя, а что не хочется — надо. Лучше бы я в деревне остался!

Тут подбегает к мужику главный генерал и докладывает рапорт.

— Так, мол, и так, все в государстве спокойно. Только две волости бунт чинят. Околотки рушат, генералов боевых розгами порют, грозятся столицу спалить, а царя с колокольни сбросить!

Испугался мужик.

— Отчего же так-то?!

— А, говорят, в лавках соли нет. Говорят, новый царь хуже прежнего и через то ему надо кровь пущать!

— Так что же я им такого сделал? — чуть не плачет мужик.

— А народ, он завсегда царем недоволен, — пожимает погонами главный генерал. — Быдло-с! Прикажите стрелять?

— А иначе нельзя? — сомневается мужик.

— Никак нет! По-другому не обучены-с! Только если бунтовщикам потакать, они сюда придут и непременно державу порушат!

Крепко задумался мужик. А тут к нему сзади главный жандарм крадется. И шепчет в самое ухо:

— Раскрыт нами страшный заговор среди знатных фамилий. Желают они вас до смерти извести, а как, мы знать не можем, очень уж они скрытные! Только лучше вам теперь, ваше величество, не пить, не есть, в бане не мыться, по темным залам не ходить, в окна не выглядывать, с прислугой и министрами зазря не болтать. В противном случае мы за вашу жизнь полушки дать не сможем!

И началась у мужика жизнь — хуже придумать нельзя. Всюду-то ему заговорщики с кинжалами мерещатся, всюду еда-питье травленые. Ночами мужик не спит, возле двери тихонько стоит, слушает, кто в коридоре ходит. Днем в самом дальнем подвале за сундуком хоронится. Все ждет, когда его убивать будут.

В тюрьме лучше жилось. Ей-богу!

И вот слышит однажды мужик наисекретнейший разговор. Говорит главный жандарм первому министру:

— Осталось нашему дураку самую малость править. Денька два, а то и менее. Народ по стране бунтует, старого царя на трон требует! Старый царь придет, мужика низложит и головенку ему оттяпает. Снова пять лет спокойно жить будем. А как народец забузит, нового дурака сыщем и на царство поставим. И ему потом голову снимем!