Людмила Улицкая - Истории про зверей и людей (сборник)

А жестокосердые сороконожки, поужинав, продолжали свои мелкие драки и глупые игры и на чужие страдания не обращали никакого внимания.

Вася и Михеев принялись за лечение Антверпена. Вася велел аккуратно отрезать самый толстый из своих листков и привязать к больному крылу. Михеев растопил печь и поставил на неё ведро с водой из бочки, чтобы обмыть Антверпена — у него от пыли и грязи все перья слиплись. Когда вода закипела, случилось ещё одно несчастье: Михеев поскользнулся на яблочной кожуре.

Обычно все поскальзываются на банановой кожуре, в крайнем случае на апельсиновой, но где их взять в нашей средней полосе, где не растут ни бананы, ни апельсины, а до магазина очень далеко. С яблоками дело тоже обстояло не блестяще, но как раз накануне Михеев сам же побаловал деток и принёс полтора килограмма яблок белый налив. Вот сороконожки и разбросали по полу яблочную кожуру — другой-то не было.

Так и произошло несчастье: Михеев поскользнулся, кастрюля с кипятком выпала из его лап, и он обварился с ног до головы. Он издал дикий вопль и запрыгал по всему дому от ужасной боли.

Теперь, когда Михеев нуждался в лечении гораздо больше, чем Антверпен, воробей совершенно забыл, как отвратительно он чувствовал себя всего минуту тому назад. И он взялся за лечение кота: расстелил чистую простыню, уложил на неё стонущего Михеева и стал его обмазывать соком столетника. Вася только подставлял всё новые и новые листики, чтобы воробей их отклёвывал и прикладывал к ожогам. И всю эту процедуру Антверпен проделал героически — одним крылом. Второе, с компрессом из Васиного сока, бессильно болталось и только мешало ему.

Вася, сидя в своём горшке, не мог сдержать слез и причитал не переставая — за что ему такое несчастье, почему он родился жалким растением, у которого нет ни рук, ни ног, чтобы помочь своим друзьям в беде. Друзья утешали его как могли: Антверпен говорил, что не встречал ни среди животных, ни среди растений такого образованного и такого благородного существа, а Михеев сквозь стоны слабым голосом сказал, что он особенно любит его именно за то, что он растение и что его зелёный цвет такого редкого и прекрасного оттенка, какой не встречается у птиц и животных, даже у африканских: у лягушек, к примеру, противный грязноватый оттенок, а зелёная окраска попугая нестерпимо вульгарна.

Антверпен тем временем отклёвывал от Васи по листику, пока не обнаружил, что от Васи почти ничего не осталось: всего один маленький лист торчал из земли!

Неумытые сороконожки, оставшись без надзора взрослых, заснули прямо на столе, среди грязной посуды…

Малыши проснулись и подняли страшный шум — просили есть. Михеев был так измучен ожогами, что и хвостом шевельнуть не мог. Антверпен закряхтел в своей клеточке и вылез, волоча больное крыло, чтобы приготовить завтрак. Молока не было. Но рюкзак с зерном стоял у двери, и на несколько дней еды сороконожкам должно было хватить. Пока воробей, шатаясь от слабости, варил детям кашу на воде, они дружно били ложками по столу и кричали: «Каши! Каши! Каши!»

Антверпен, из последних сил мешая кашу, обратился за помощью к другу:

— Вася, объясни им, пожалуйста, что сырые зёрна вредны для детского пищеварения. — Антверпен обернулся к Васе, чтобы получить от него поддержку но — о боже! — Васи в горшке не было. Почти не было.

Вместо пышного зелёного куста в горшке торчал один-единственный, усохший за ночь листик.

— Погиб! — завопил Антверпен. — Вася погиб! Вася засох! О горе! Он отдал все свои прекрасные, толстые, здоровые листики, чтобы вылечить Михеева, а себе для жизни оставил один-единственный листик, и теперь он погиб! Умер бедный наш друг!

Михеев заплакал на печке. Но он был так слаб, ожоги вызывали такую ужасную боль, что он не мог встать.

— Он умер, — сказал один из малышей.

— Надо посмотреть, как это, — сказал другой.

Один за другим они влезли на подоконник и заглянули в горшок: вместо могучего рослого столетника с множеством толстых листьев в середине горшка торчала какая-то сухая закорючка.

Горько плакал Михеев, облепленный целебными листьями.

— Он умер из-за меня! Он отдал все свои листья, чтобы залечить мои раны!

Антверпен хотел сказать что-то утешительное, но ему ничего не приходило в голову.

Зато один из малышей, наверное, самый смелый, сказал:

— Не плачь, Михеев. Он умер из-за нас. Ты не виноват. Это мы нарочно разбросали яблочную кожуру, потому что хотелось посмотреть, как ты шлёпнешься.