Яков Арсенов - Избранные ходы

— Это все по-немецки надо сказать?

— По-русски. Мошнаковская приходит туда каждый уик-энд.

— А вдруг не придет?

— Придет, она приходит уже в третьем поколении, — успокоил ходоков Мошнак. — Все эмигранты по выходным ходят на рынок. Я всякий раз сбрасываю ей товар.

— А в Берне у вас нет концов? — спросил Макарон.

Вскоре действительно пришлось выехать в Швейцарию.

Джентльменский набор для встреч на любом уровне у компании был один и тот же: стопка газет, заштопанная картина Давликана с козой и «Тверская горькая» в берестяном футляре. Действовало безотказно, на все эти аргументы возразить было невозможно. После вываливания их на стол оставалось обменяться дежурными фразами.

В поездку в качестве эксперта прихватили Толкачева и, чтобы не допустить юридических проколов, остеохондрозного Нидворая.

— Ты что, на холодную войну собрался? — спросил у него Макарон, возглавлявший делегацию. — Разоделся в меха, как оленевод!

— Люто здесь, — поежился Нидворай.

— Тебе полезно бывать на морозе, а то подшерсток не вырастет! пристыдил его Макарон, поправив плащ-паталатку.

Как выяснилось, Нидворай дрожал не зря — сразу из аэропорта принимающая сторона повезла покупателей в горы и с такой прытью бросилась демонстрировать пейзажи, будто хотела сбыть не поношенную машину, а Женевское озеро с Альпами в придачу.

— Тригональная сингония, — произнес Макарон, оценивая просторы.

— Переводить? — cпросила Люба.

— Если сможешь. И добавь, что горы староваты — процесс высаливания пород зашел дальше некуда.

— Вершины покрываются снежными шапками, — отвечал ничего не понимающий Маругг.

— К сожалению, шапок не хватает, — не давал ему оторваться Макарон.

Потом группу затащили в сувенирный ларек, где из уважения к хозяевам пришлось скупить многолезвийные красные швейцарские ножики, да еще выгравировать на них свои фамилии.

— Очень правильно, — поощрил херр Маругг столь неприкрытый поступок гостей. — Эти ножи стоят на вооружении нашей армии, — раскрыл он секретные сведения. — Каждому новобранцу страна вручает нож. На них держится весь пафос службы. Швейцарские офицеры запаса ежегодно проходят переподготовку, автоматы — у них дома, армия мобилизуется по первому свистку. У нас самая правильная горная артиллерия, поэтому к нам не сунулся Гитлер.

Макарон размяк от поэзии Маругга и повел стрельбу с закрытых огневых позиций.

— Переведи, Любочка, — сказал он, — что Гитлер к ним не сунулся потому, что сунулся к нам. Это я говорю как русский офицер в отставке, отслуживший двадцать пять лет в песках среди фельдшеров!

Любочка перевела.

— Кстати, о Гитлере и о синхронном переводе, — сделал небольшое отступление Макарон. — Когда мы куковали в Кушке, по телеку показывали «Семнадцать мгновений весны». И знаете, как они там у себя в каганате переводили официальные фашистские приветствия «Хайль, Гитлер!» и «Зиг хайль!»?

— Как? — вытянулась вперед Любаша.

— Салям алейкум, Гитлер! И — малейкум ассалам! — выбросил вперед руку Макарон. — Вокруг бойня, а синхронист с экрана соловьиные трели разводит: «Салям алейкум, Гитлер!» — «Малейкум ассалам!» — «Салям алейкум!» — «Малейкум ассалам!».

— Да вы что?! — не поверила Макарону торговка.

— Артамонов не даст соврать.

— Не дам, — сказал Артамонов.

— Вот так и ты, Любаша. Швейцарцы пытаются объявить нам индульт, а ты с ними: «Салям алейкум! Салям алейкум!»

— Они же мне деньги платят.

— Ну, и чтобы в нашем разговоре про WIFAG прекратить все алалы и поставить точку, — подпер бока руками Макарон и повел стрельбу на поражение: — Спроси, Любочка, у господина Маругга, как они со своими ножиками чувствуют себя под нашими установками «Град». Ответ переводить не нужно.

Маругг понял все без перевода. У него в глазах образовалось рисское обледенение, и он сразу заспешил угостить всех обедом.

— И давай, Любаша, сделаем ему последний намек, — предложил Макарон. — Переведи, пожалуйста, что мы желаем откушать в кабаке у Чертова моста, где Суворов переходил через Альпы. Там есть табличка, на которой все написано.

Любочка перевела.

— Туда не поедем, — уклонился от прямого столкновения Маругг. Далеко. Мы пообедаем в традиционном швейцарском стиле. — И заказал места в морском ресторане, где подали мойву в сиропе.

— Давненько к нам не заезжали русские, которые пьют красное, а не водку, — заметил Маругг, нахваливая недозрелую швейцарскую лозу.