Ирина Муравьева - Веселые ребята

Во глубине души она все знала про большевиков, боялась их пуще смерти и всю свою сознательную жизнь прожила во лжи и страхе. Большевики были везде, как вши во времена Гражданской и Отечественной войн, они наползали на жизнь бабушки Лежневой, ее дочки Катерины Константиновны и их мальчика Орлова со всех сторон, но бабушка Лежнева давно поняла, что лучше, не сопротивляясь, подставить им свое тело, и пусть они сосут из него кровь. Поэтому она стала неряшливой, курящей, волосы расчесывала не каждый день, в словах специально меняла ударения, чтобы думали, что она из простых, очень любила вставлять в разговоры с соседками фразы типа «что нам решать, за нас правительство думает!» или «советская власть нам не даст с голоду подохнуть», хотя знала, что прекрасно даст, и именно с голоду. Были примеры, ох, сколько.

Крошечным прокуренным своим носиком, к старости ставшим еще меньше, еще изящнее, бабушка Лежнева издалека чуяла опасность и побаивалась чужих. Поэтому, когда через два дня после приезда Орлова из лагеря кто-то позвонил в дверь три раза, то есть именно к ним, а не к кому-то еще из соседей, бабушка Лежнева, которая делала на коммунальной кухне сырники к ужину, не бросилась сразу открывать, но вытерла задрожавшие руки о фартук и приложила ухо к клеенчатой двери, прислушиваясь.

— Неужели их нету! — с отчаянной досадой сказал низкий женский голос, и тогда бабушка Лежнева сразу открыла, сдув нижней губой муку с волос и переносицы.

На пороге стояла невысокая, злобно напрягшаяся дамочка с кое-как причесанными волосами, очень ярко, но торопливо накрашенная и вообще взволнованная. Одета во все не наше. Над дамочкой возвышался плечистый, «породистый» (как сверкнуло в умной голове бабушки Лежневой) мужчина, тоже прекрасно одетый и тоже взволнованный. При виде перепачканной мукой старухи с ошметками теста на подбородке дамочка удивленно сверкнула глазами, словно ей показали что-то неприличное.

— Нам нужен Геннадий Орлов и его родители, — твердо, приятным породистым голосом произнес мужчина. — Позвольте пройти.

— Я бабушка его, — пролепетала бабушка Лежнева и уточнила: — Мать матери. А вы по какому вопросу?

— Где он? — вскрикнула дамочка и сделала такое движение пальцами, что разом сверкнули все ярко-малиновые, острые, как у птицы, когти.

— Он там, у нас, — поджавшись, ответила бабушка Лежнева, — он сейчас.

Услышав свое имя, Орлов вышел из занимаемой ими жилплощади — две смежные комнаты, 29 квадратных метров — и сразу же сильно побледнел, увидев гостей.

— Ну, так, — сказал гинеколог Чернецкий, — Стелла, не вмешивайся! Я сам.

Стеллочка негромко застонала и хрустнула пальцами.

— Ты знаешь, — спросил гинеколог, — что произошло с Наташей?

Орлов не опустил глаза, только еще больше побледнел.

— Подлец, — выдохнула Стеллочка, — животное! Ты же изуродовал ее! Она же ребенок!

Тут и вмешалась тихая бабушка Лежнева.

— Я извиняюсь, — сказала бабушка Лежнева, — это вот мой внук, и вы пришли и его оскорбляете. Потому что матери дома нету, она в… — бабушка Лежнева поперхнулась, — в командировке. Приедет только завтра, он на мне…

— Нет, я не могу, — лохматая Стеллочка с отчаянием запустила в прическу десять растопыренных сверкающих пальцев. — Нет, ну его же посадить надо… Повесить…

— Посадить? — задохнулась бабушка Лежнева. — Кого посадить?

— Стелла! — прогремел гинеколог. — Прошу тебя прекратить! Где мы можем поговорить спокойно? Здесь?

Он решительно прошел в первую из двух смежных комнат, с неудовольствием огляделся и сел на диван. Остальные продолжали стоять. Часы пробили три.

— Ваш внук, — твердо сказал гинеколог Чернецкий, не глядя на бабушку Лежневу, зато очень внимательно рассматривая угол покрытого клетчатой клеенкой стола, — вступил в интимные отношения с нашей дочерью и… — Он придержал дыхание и несколько раз быстро моргнул глазами, словно пытаясь избавиться от застрявшей в них клеенчатой клетки. — И в результате наша дочь, четырнадцатилетняя девочка, прошла сегодня через тяжелую операцию и очень серьезную получила психологическую травму. Я бы хотел услышать, что ваш внук обо всем этом думает. Я слушаю.

— Подожди! — Стеллочка подскочила к Орлову и замахала перед его лицом обеими руками. — Я тут сироп размазывать не собираюсь! Ты нам ответишь, подонок малолетний! Слышишь меня! Ты нам за все ответишь!

— Что вы хотите, чтобы я сделал? — Краска вернулась на щеки Орлова, желваки заходили. — Что я могу?