Макс Нарышкин - Синдром Клинтона. Моральный ущерб

— У нас нет ониксовых ванн, — сказал второй.

— Я думал, у вас нет Путина.

— Действительно, у нас нет такой фотки.

— Сделайте. На lenta.ru я видел Путина с Грызловым на лавке. Отрежьте Грызлова, приклейте Лукашова. Босс должен сидеть с сигаретой в зубах, в спортивной майке с логотипом «Регион-билдинг» и показывать Владимиру Владимировичу рукой.

— На кого показывать?

— На троих слабоумных, которые от напряжения вот-вот потеряют сознание.

— Ты полагаешь, что создание мнимого представления о президентской поддержке строительства актуально?

— Я полагаю, что, побывав у нас, клиенты пойдут в другие компании, а там при тех же 4500 за квадратный метр кофе не напоят и Путина не покажут. И они вернутся. Таким образом, вся беспрецедентная скидка обойдется «Региону» в три рубля пятьдесят копеек за пакетик «Мак-кофе» и конфету. Откройте «Дубль ГИС», я покажу, где торгуют самым дешевым бабаевским шоколадом.

— Надо заапрувить тему у Потылицына, — сказал изнуренный, соглашаясь только потому, верно, что до смертушки ему оставалось две пердушки. — Скинь ему на е-майл концепцию.

— Концепцию?.. На почту? Он же в кабинете, — брякнул Тихон, не понимая, на кой черт мучить комп, если задница вице-президента давит кресло в пяти метрах от кабинета рекламодателей.

— Ты что, первый день в компании? — Из горла пиарщика от удивления раздался клекот. — А если он занят?

— А если он сейчас занят не чтением электронных писем?

— Скорее всего, так оно и есть, — согласился изнуренный. — Письмо придет Майе, Майя его распечатает и передаст Потылицыну. Тот просмотрит, вернет Майе, Майя принесет мне.

Куртеев поводил языком по зубам и качнул головой.

— Е-майл. Я понял. Если бы секретаршу Потылицына звали Тоней, это называлось бы — е-тойл.

С Викой Куртеев встречался в офисе редко. В отличие от Тихона ее рабочий день был загружен до предела и не терпел отлучек. Первое время Куртеев отирался в коридоре третьего этажа, в той его части, где находился офис финансового департамента, но войти не решался. Вскоре он привык к тому, что за сутки они с Викой встречаются всего два раза: утром при пробуждении и вечером, отправляясь домой.

Привыкая к новому месту жизни, Тихон сознательно сталкивался с сотрудниками в курилке, в туалете, в коридорах. Привыкший к общению, он умышленно подводил себя к новым знакомствам, однако теперь, уже помня о стригущих и стриженых, знакомился «случайно». В курилке, как ему поначалу показалось, знакомиться было легче всего. В конце концов, не может быть такого, чтобы ни один из мужиков не возмутился таблицей регулярного чемпионата России по хоккею или не заговорил о книге. Тихону хватило трех дней, чтобы понять: легче закурить себя до смерти, чем найти в курилке повод для знакомства. В комнате для курения, где все, как в бане, были равны — и стафф и топ-менеджмент, — можно было послушать о процентовке, налоге с продаж, офшоре, динамичности поставок — словом, о любой корпоративной блевотине, но только не о вещах, которые могут сблизить двух и более людей. Он сам как-то попробовал поболтать о Набокове, разболтался и вскоре понял, что говорит в полной тишине. А вокруг него пятнадцать человек с дымящимися сигаретами в руках, и если они не умерли от шока, то только потому, что у них стальные нервы. «Да, — закончил литературный вечер Куртеев, — такие вот дела с Набоковым происходили… как современники вспоминают…» Вот это вот — «как современники вспоминают» — едва не испортило все дело. Набокова в «Регионе», кажется, никто не знал, а если кто и видел Джереми Айронса в роли Гумберта, то никому и в голову не приходило, что «Лолита» — это в принципе книга, а не фильм. Тут у Тихона зародились кое-какие подозрения, и он сообразил, что выставил себя дураком. Если кто-то пришел в курилку и говорит не о динамике продаж, то этот кто-то не кто иной, как сексот. Лукашову захотелось знать о событиях в офисе побольше, и он нанял для работы на весьма непонятную и явно лишнюю для штатного расписания должность стукача. «Как современники вспоминают»… Лузер в строительной компании знает, как вспоминали Набокова современники, — это естественно?

Поначалу Тихон думал, что и здесь тоже идет своя игра. Чем тупее выглядишь и чем чаще употребляешь корпоративную феню, тем преданнее ты кажешься в глазах окружающих. Он представлял, как, выходя из офиса, каждый из сотрудников забегает за угол, вытирает платком рот и начинает скороговоркой: «Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла…» Очистив таким образом от скверны язык, служащий «Региона» несколько раз бьет себя портфелем по голове, выбивает оттуда шнягу, превращается в нормального человека, заходит в метро, садится и вынимает из портфеля томик с воспоминаниями Белозерской о Булгакове. Но тот случай с присвоенными девками убедил его в том, что даже в баре, даже выпив, если в кого служащие «Региона» и превращаются, то только в пьяных служащих «Региона». Тихон пытался разыскать в офисе хотя бы одну яркую личность и не нашел. О «блестящих» менеджерах говорили много, их хвалили, премировали, фотографировали и размещали снимки на Доске почета в фойе. Однако очень скоро Тихон догадался, что это фойе ничем не отличается от украшенной головами трофеев каминной залы бывалого охотника. Как выяснилось, менеджеры, не имеющие недостатков, имеют очень мало достоинств. Слишком выдающиеся особенности делают менеджера непригодным для офиса: на базар не ходят с крупной купюрой, там нужна мелочь. Яркая личность, озаренная своей или чужой идеей, тотчас покинет обеденный стол, ложе, игру, — Тихон подозревал, что яркая личность обязана даже прервать на время секс, — и тотчас направится к рабочему столу, где будет рисовать схемы, писать и выдавливать из головы все до последней мысли. Те же, с кем Куртеев встречался и общался в офисе, в мгновения внутренних вспышек способны были выдавить из себя лишь корпоративную чушь. И ради этого они могли прервать и обед, и сон, и соитие.