Макс Нарышкин - Privatизерша

Почувствовав под подбородком горячую сталь пистолетного ствола, Арт не торопился разогнуться. Черт его знает, как поведет себя находящаяся на сносях девчонка. Говорят, женщины в этот период наиболее несдержанны и капризны. Он замер, наклонившись над ней, и единственное, что себе позволил, это дотянуться до кармана шортов и застегнуть «молнию».

— Мистер, мы не причиним вам вреда, — сказал Хосе или Хуан. Или — Джеронимо. — Только отдайте мне, пожалуйста, ваш бумажник.

Видимо, паренек стоял у лотка с напитками столько, сколько ему потребовалось для обнаружения мистера с самым тугим кошельком. Америка отличается от России еще и тем, что в той же Флориде глупо чистить карманы первого встречного. Даже если бы на пляж Дейтона-Бич ступила нога Билла Гейтса, вряд ли в его кошельке нашлось бы более двухсот долларов наличными. Расчет с помощью кредитки для янки такое же привычное дело, как для русского хождение по Третьяковскому переулку с набитыми долларами карманами. Хосе-Джеронимо пришлось, верно, подождать, прежде чем он увидел человека, у которого в бумажнике, помимо нескольких золотых кредиток, находилась пачка наличных. Да еще и с выражением в глазах, позволяющим совершать противоречащие здравому смыслу поступки.

— Я на пляже всего четверть часа, но видел уже не менее пяти патрулей. Посмотрите вокруг — везде полиция… Молодые люди, я забуду о случившемся, если…

— Мистер, лучше посмотрите вы, — предложил Джеронимо, — на этот мотоцикл. Двигатель его включен, и нам остается только сесть на него и уехать. Никто не заподозрит беременную женщину, сидящую на мокике за спиной мужа.

Мотоцикл, точнее, действительно мокик, существовал. Он покашливал в десятке метров от скамейки, облюбованной терпеливыми грабителями, и только и ждал того, что на него возложат непомерную тяжесть.

— А что будет, если я не отдам вам бумажник?

— Лучше бы вы отдали, — сказала девушка, и рука ее не дрожала.

— А все-таки?

— Тогда мне придется спустить курок.

— Грохот выстрела — не лучший фон для тихого побережья.

И Артур, едва успев сказать это, услышал металлический щелчок под подбородком. Так, наверное, звучит взводимый курок. И точно так же, как эта девушка, выглядит человек, когда исчерпаны все доводы в споре.

— Мистер, вы сумасшедший? — Луис наконец-то выбрался из-за его спины на передний план и тоже щелкнул. К пистолету добавился нож. Артура это немножко расслабило. Учитывая уже сложившуюся ситуацию, нож был явно лишним. Девушка подняла на дружка взгляд, и Арт прочитал в нем огорчение. Да, нож был явно лишним…

— Вот что, друзья мои… Жизнь моя сейчас стоит цент… Если он вам нужен — берите. Но денег я вам не дам.

Рука девушки чуть дрогнула.

— Ты псих!.. Дай мне свой бумажник!..

— Стреляй. Это не так трудно. Нужно всего лишь согнуть указательный finger. Но помни: этот выстрел услышит четвертый участник разговора. И пусть тебя через неделю не удивит, отчего это все дети в родильном отделении кричат, а твой лишь разевает рот и молчит. Он будет молчать всю жизнь.

— Вы… вы обманываете меня.

И пистолет снова дрогнул.

— Зачем вам деньги?

— Это не твое дело, белый!.. — уже истерично взвизгнул Джеронимо.

— Мне… мне нужно родить ребенка… Это стоит несколько сотен монет… А у меня нет ни документов, ни медицинской страховки… С нелегалами здесь обходятся немило, мистер…

Арт медленно выпрямился, несмотря на то что пистолет не изменил своего положения.

— Ты отдашь бумажник! Не слушай его, Мария!..

— Мария, значит… — проговорил Арт. — Вы кубинцы?

— А кто еще может сидеть с пистолетом в руке в парке Флориды?

— Ваша выдержка делает вам честь, миссис, — пробормотал Арт, чувствуя, как по спине его струятся ручьи прохладной влаги. Ему очень хотелось выпить того спрайта, что он оставил на прилавке, но до него нужно было еще идти и идти… — Ваш муж, боюсь, испортит все дело.

— Я не могу ждать, — сказала она и подняла пистолет. Сейчас он дрожал.

Махнув рукой, Арт замер на месте.

Девушка смотрела на свою руку, в которой только что был зажат «вальтер», Джеронимо судорожно вздохнул.

Не желая терять преимущества, Арт взмахнул второй раз, и Хуан повалился на песок, отрывисто выкрикивая испанские ругательства. Сквозь пальцы его сочилась кровь. Арт подумал, что этого малого сейчас заставляет ругаться — боль или невозможность заплатить «черному» акушеру за принятие родов? Наверное, последнее. Родившийся в Дейтона-Бич автоматически становился гражданином Соединенных Штатов, и это открывало перед родителями некоторые перспективы. И перед перспективами этими, призрачными, но все-таки — надеждами, боль от удара пистолетной рукояткой по голове казалась такой же мелкой проходной неприятностью, как мокрые брюки после похода в уборную.