Макс Нарышкин - Privatизерша

Неровная, словно спина крокодила, спина этой страны была покрыта изумрудной зеленью. Словно мох покрыл подножия гор и холмов. Меж холмами возвышались, напоминая о миллиардах прожитых лет, горы.

Арт был рядом, он, как и она, парил в пяти метрах от нее, рядом, она иногда смотрела на него, и ей казалось, что он заворожен так же, как и она…

— Как бы я хотела оказаться там…

— Где?

Она снова подняла опущенную руку и снова показала на горбы горы.

— Там, наверху… Чтобы ни о чем не думать и никуда… не возвращаться.

Арт вынул из рюкзака фляжку и приложился. Насладившись смесью шотландского старого напитка и примешавшимся к нему букетом из смеси ветров, он передал фляжку Рите.

— А я не хотел бы.

— Отчего?..

— Эта горная гряда называется Ахиманава. «Ахи» на языке маори — огонь, «манава» — сердце…

Рита, не понимая почему, почувствовала на глазах слезы и прижалась к мужу.

— Боже, как красиво…

— Не торопись. Не торопись поклоняться до земли тому, о чем имеешь смутное представление… — Он принял фляжку и сделал большой глоток. На этот раз, чтобы пропустить в себя обжигающую жидкость, ему пришлось широко раздвинуть губы и оскалиться. — Что случилось в те не такие уж древние времена, узнать наверняка теперь невозможно, я думаю. Не древние, потому что не более двухсот лет прошло с тех пор, и оттого событие кажется куда более трогательным, чем если бы о нем свидетельствовали как о легенде тысячелетней давности… Дочь одного из вождей племени маори был изнасилована и жестоко убита. Поклявшись отомстить, ее отец, вождь Те Кохипипи, совершил немыслимый поступок. Ранним утром, вдоволь наглумившись над телами насильников и убийц, он вырезал им сердца, положил в свою сумку и пошел домой. Но пройдя половину пути, он, так же как мы, устал, присел отдохнуть и развел огонь. А потом хорошенько прожарил несколько сердец и с аппетитом съел. С тех пор горная гряда называется Те-Ахи-Манава-А-Те-Кохипипи. То есть Огонь Сердец Те Кохипипи. Ты по-прежнему хочешь там побывать?

— Нет, — хрипло выдавила Рита и, выпустив руку Арта, поднялась с земли. — Я хочу в отель.

Он удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Прихватив на плечо рюкзак, Артур последовал за ней.

— Ты оправдываешь поступок Кохипипи? — спросила Рита, когда они, сияющие от пота и едва передвигающие ноги, подошли к крошечному, на двенадцать комнат, отелю.

— Частично.

— Что это значит?

— Это значит, что я не стал бы есть их сердца.

Ночью его разбудил телефонный звонок. Арт схватил трубку и покосился сонным взглядом на Риту. Откинув одеяло и целомудренно прикрывая рукой грудь, она спала на боку в дымке бирюзового света. Здесь даже лунная грусть была иной: она струилась в открытое окно зеленоватым — живым, а не сомнамбулическим — голубым, светом. Слава богу, она не проснулась.

— Я слушаю, — присев на кровати, чтобы заслонить спиной звуки разговора, проговорил Арт.

— Привет, это я.

— Вадик?.. Вот это новость. Сколько?

— Семь лет. К тебе сейчас можно подъехать?

— Нет, я не в Москве, — сказал Артур и, вспомнив привычки старого приятеля, уточнил: — Я в Лесото.

— Где?!

— Послезавтра я прилетаю в Шерметьево.

— Ты позвонишь сразу, как будешь готов делать дела?

— А у нас есть дело? — Арт уже соображал, как там, в Москве, отказать.

— Ну, если ты хочешь продвинуть свой текстиль за Большую Воду, то — да.

— А ты уже тот человек, который двигает что-то за Большую Воду?

— Я президент компании, соединяющей гениев всего мира, дружище.

— Что сие означает?

— Это означает, что уставной капитал моего предприятия несколько миллионов долларов.

— Ну, тогда до послезавтра. Сколько там, в Москве?

— Полдень.

— Я так и думал.

Арт с Ритой возвращались не послезавтра, не через день, а на следующий день. И первое, что Арт сделал по возвращении в квартиру в Марьине, это вошел в Сеть. Действительно, Вадик Морозов там существовал. И был весьма известен крупными сделками. Много Большой Воды, однако, утекло. Вадику не хватило места на материке. Он обитает теперь в Чикаго. Осталось проверить старого друга по другим каналам. Хорошо иметь хороших знакомых за Большой Водой…

…Бросив трубку на ковер, Арт тотчас уснул. Он только утром сообразит, какие события связаны с этим человеком. А сейчас в его голове в режиме нон-стоп кружился мотив:

Те-Ахи-Манава-А-Те-Кохипипи…

Морозов…

Откуда он взялся? С его появлением у Арта дрогнуло сердце. Но потом, рассудив, что время прошло, минуло много лет, история подзатерлась и стала неактуальной, успокоился. Никто никогда не признается, что поступил неправильно. Ни бывшие деятели, отправившие Лещенко и Яковенко путешествовать по свету, ни их последователи. Ельцин ушел, но дело его живет. И будет жить, как показывают события. Все, кого можно было в свое время подставить, уже подставлены. С одних схлынул гнев, с других отчаяние и обида. Противоречия улажены, с годами каждый успокаивается. Как успокоился Арт.