Макс Нарышкин - Privatизерша

Через два дня условия обмена ельцинская команда изменила, разрешив обменивать по сто тысяч. Но Лещенко вдруг запретил носить ему чемоданы. Приятно иметь своих людей в других инстанциях: наученная горьким опытом (да не таким уж, собственно, и горьким, ибо приятно иметь своих людей в других инстанциях…) прокуратура уже имела в банках и сберкассах своих соглядатаев.

Заодно почистили и штат банкиров с работниками сберегательных касс. Чтоб два раза не ездить.

Вот тогда-то и завязалась тесная дружба между Лещенко и набиравшим силу в руководящих кругах Яковенко. Командный технократ Аркаша еще возбудил в себе страсти к беллетристике, но к ценным бумагам уже пристрастился порядком. Результатом этой дружбы явилась покупка средней величины виллы в Австрии на имя Аркашиной жены, и лучшего вложения старых рублевых бумажек придумать было сложно. По стечению обстоятельств, во время отпускного гуляния Лещенко по долине Гиза, где он вместе с семьей предавался философским изысканиям вблизи пирамид, вице-президент стал приводить в порядок завалявшиеся бумаги. Воодушевленный вхождением в состав правительства и Совет министров глава Банка Геращенко занялся естественной в таких случаях вздрючкой всех находящихся рядом с ним, и в банках начались повальные ревизии. Вместе с кипой документов в руках Арта оказались и уложенные рукой Лещенко в дальний угол странные бумаженции. Их содержание довольно-таки отчетливо рисовало весь ход обмена Аркашей плохих деревянных на хорошие, а потом хороших деревянных на доллары. В сумме, явно превышающей допустимые ельцинским указом нормативы.

Сначала Арт хотел вернуть документы Аркаше лично, потом передумал и на всякий случай решил присвоить. Так, на всякий случай. Но после недолгих раздумий и разговоров с Ритой было решено выбрать промежуточный вариант. Документы были отксерокопированы, а подлинники вместе с кипой других бумаг возвращены «вицеру». Так они снова оказались в распоряжении вернувшегося загорелого и окрепшего, но ничего не подозревающего Лещенко.

И теперь эти документы представляли собой бомбу замедленного действия, закрепленную под креслом Аркаши в Белом доме. О них и говорила Рита, напоминая Арту события середины лета 1993-го.

— Это единственный способ приструнить этого зажравшегося мерзавца, Арт.

— Это один из множества способов снести две головы! — рассмеялся он.

— Две?

— Да! Твою и мою!

Обняв Риту и усадив себе на колени, он прижался к ее груди щекой. Сердце билось ровно и чуть учащенно, немного не попадая в ритм с его, и он думал о том, что будущее, не далекое, как находящееся за седоглавым Бен-Невисом пропитанное неизвестностью Лох-Несс, а близкое, рядом. Оно совсем близко, к нему можно прикоснуться. И, прикоснувшись, увидеть, как в месте соединения ладони с оболочкой его образуется легкое, почти эфирное колебание. Но оболочка примет отпечаток только с одной руки, прикосновение другой будет означать ошибку. Сработает система охраны от незаконного доступа к будущему, и оно отодвинется на расстояние, превышающее сегодняшнее в разы. И никто не знает, на какой руке Арта запечатлен правильный капиллярный код.

Он приложил руку к груди Риты и почувствовал, как в него проникает тепло.

— Мы сделаем по-другому, родная… Милая моя, единственная… Я сделаю иначе.

— Иначе — это значит, что мы не воспользуемся документами Лещенко?

Он посмотрел в окно, и зрачки его, встретив свет, сузились до острия булавок.

— Ты должна понять простую истину. Те, кому ты собираешься передать документы, компрометирующие Яковенко, приумножили свои богатства тем же способом, что и он. С помощью тех же людей, что и он. По той же схеме. Реформы делаются для кого-то, Рита… — Он убрал ее с колен и направился к стеллажу с книгами. — Единственная гарантия того, что приумноженное ими находится в безопасности, это обливание всех свидетелей точно таким же слоем грязи. Появление того, кто захотел бы открыть для всех истину, будет воспринято ими как угроза их правильному существованию. Нас сотрут. Не в порошок, нет. Нас сотрут, как два ненужных и мешающих на рабочем столе файла.

— Что же делать?

— Я попробую что-нибудь придумать…

На самом деле все было давно придумано.

Когда Рита заснула, Арт позвонил по телефону и сказал:

— Ты хотел продать свое заведение и пожить год-другой в Германии. Этот час наступил.

— Вообще-то я планировал перебраться в Берлин следующей осенью.