Макс Нарышкин - Privatизерша

Он почувствовал ее мягкие губы внизу живота, конвульсивно подал ей сигнал готовности, и тут же, как в пьяном сне, услышал:

«Любви обиды переносим мы трудней, чем яд открытого раздора…»

Отшатнувшись, он отошел от нее и снова прижался к стене.

— Не сейчас… Уйди, ладно? Славная девочка, мы с тобой как-нибудь потом, все дела… но не сейчас, ладно?

Закатив глаза и скривив от непонимания рот, она поднялась с колен и молча вышла из туалета.

Он прижался лбом к стене и подумал: «То, что сейчас произошло, это измена или нет? Если бы вот так кто-нибудь в Риту… но не до конца… Об этом нужно забыть. Сейчас. Навсегда».

Выйдя из уборной, он направился к столу.

В кресле, слегка прикрыв чресла простыней, сидел Лещенко. В таком состоянии перед Артуром он не представал ни разу. Обрюзгшее лицо и свисающие с него брыли свекольного цвета, вспухшие брови и острый, предынфарктный взгляд — любовь с двадцатилетней девочкой при температуре напитка в +40 и сауны в +90 не дается без труда, если тебе пятьдесят шесть. Некоторые, говорят, выдерживают обстановку и покруче, но Лещенко не был ни Хью Хэфнером, ни Степаном Разиным. Он имел такой вид, что Артуру хотелось разжать его челюсти, поднять огромный, хоть продавай, язык, и положить под него шайбу валидола. Его девица уже купалась в бассейне, подмывалась, надо полагать, и Артур дал себе зарок не спускаться в этот бассейн, даже если нужно будет укрыться от внезапной вспышки пламени.

Лещенко сидел напротив Яковенко, разговор продолжался. Где-то там, в раздевалке, раздавались крики, среди которых можно было отчетливо разобрать: «Бля, хорошо-то как!.. Хорошо-то как, бля!!» Покривив уголки губ и посмотрев на одного из главных авторов новой жизни, Артур невзначай подумал о том, что фон для темы самый подходящий.

Усаживаясь в кресло и протягивая руку к бутылке, от которой теперь не намерен был отрываться, он успел подумать и о том, что еще немного, еще пара перерывов, и его вырвет прямо на этот стол, в бассейн, на голову шлюхи, сидящей перед Яковенко…

— Я вот что скажу, товарищи… — обстановка позволяла Аркаше ностальгировать и забывать о новых правилах обращения к присутствующим. — Ваучеры в России были обезличенными, а не именными, поэтому многие граждане продали их за бесценок и остались ни с чем. Мы разведем эту тему, и выведем новое поколение ответственных за судьбу страны людей…

Взяв проститутку за волосы, он уверенным движением склонил ее голову к своему паху. Она стала послушно тыкаться лицом в волосатое брюхо бывшего парторга. С подбородка ее капала слюна, она издавала какие-то неестественные всхрапы. Чуев наливал в стакан виски, оно уже лилось через край на скатерть, но Артур не мог заставить себя оторвать взгляда от этого омерзительного зрелища.

— Но и ошибки есть, есть, ребята… — Дотянувшись свободной рукой до бутылки «Миллер», Аркаша стал сливать содержимое в глотку, как в воронку. — Начинать приватизацию надо было не с колоссов, а с мелочовки. Кооперативных лавочек, магазинчиков, этих мини-маркетов долбаных… Ты что-то плохо стараешься, красавица… В первую очередь нужно было создать массовый средний класс, а уж из него потом постепенно выращивать крупную буржуазию. У нас же получилось наоборот, поэтому средний класс не сформирован до сих пор. Но я вам скажу, что в этой ошибке и заключается Толина фишка. Не пройдет и пять лет, как в стране появятся несколько тысяч человек. Которые и предопределят будущее России. И мы будем с вами в их числе, ребята!

— Уберите от меня этого извращенца!

Вопль заставил всех оторваться от интересного общения и развернуться в сторону раздевалки. Воспользовавшись моментом, Артур шагнул к проститутке, с трудом оторвал ее от Яковенко и толкнул к барахтающимся в воде девушкам.

— Сука, чего захотел!.. Да лучше меня вчетвером сразу, чем такое!..

Из раздевалки вырвался, плохо, видимо, соображая, где находится, автор бестселлера. Волосы на его голове стояли дыбом, зубы его были оскалены, а посреди его щуплой, впалой фигуры, покрытой узлами суставов и штакетником ребер, торчал огромный, невиданных размеров предмет мужского обаяния…

— Пресвятая Богородица, — пробормотал набожный Яковенко. — А Толик еще сомневался, что этому парню все по плечу…

Они выпили еще, писатель был отправлен в парилку для охлаждения, и наконец-то Артур услышал то, что ожидал услышать быстрее, чем голову его окончательно застит туман:

— Приватизацией сможем воспользоваться только мы, только мы, товарищи… Именно нас связывают особые отношения с командой и президентом. Мы можем запросто пользоваться инсайдерской информацией и откатывать за это малую толику своим партерам. — У Аркаши вдруг остекленел взгляд, и он расхохотался. — Как это я сказал, а?! Малую — Толику! В общем, чин-чин, мальчишки, и начинаем работать!..