Макс Нарышкин - Про зло и бабло

— У вас вопрос на лице, — примечает она и снова лезет за платком, чтобы прижать его ко рту. Сейчас у нее начнется кашель, и я уверен, что это профессиональная болезнь.

— Можно, я его стряхну?

— Сделайте милость.

— Что случилось с Гореглядовым?

Раисамаксимовна, прокашлявшись, прячет платочек в карманчик пиджачка.

— Анатолий Максимович был скромнейшим из людей. Для компании это невосполнимая потеря. Смерть вырывает из наших рядов лучших, чтобы оставшиеся могли продолжить их дело.

— Странная концепция поведения смерти. Но я спросил, кажется, не о ее последствиях, а о ее причине.

— Анатолия Максимовича убил рак.

Я был так ошеломлен, что остановился.

— Начальника отдела новых технологий убил рак в СОС?!

— Анатолий Максимович был скромнейший из людей. Он страдал, но никто из нас не знал о его проблеме. Когда же во время совещания у него пошла носом кровь, он в сердцах признался, что у него лейкемия… Нам следует идти, потому что я не могу тратить время на разговоры. Это был скромнейший из людей. У него не было двухсот тысяч, и он не хотел использовать свое служебное положение, когда рядом умирают неимущие.

Когда каждое предложение начинается с имени того, о ком собираются говорить, это признак того, что говорить о нем собираются не совсем то, что является правдой.

— Использование служебного положения — это способ сделать свою жизнь еще краше, — понимая, что Раисамаксимовна меня не совсем понимает, произнес я. — А какой разговор может быть о корысти, если речь идет, простите, о жизни?

Она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Каждый порядочность понимает по-своему.

Спорить с очевидной истиной бессмысленно, но это не тот довод, который в данном случае смог бы меня убедить. Я знаю, что суицид — это крайняя степень самокритики, но вогнать себя в гроб исключительно из соображений невозможности жить, потому что рядом умирают неимущие, глупо. Хотя бы по той причине, что Гореглядов был начальником отдела, занимающегося разработкой новых технологий лечения онкологических заболеваний, а посему такая скромность неминуемо приведет к тому, что теперь разработки встанут, и вслед за Гореглядовым в могилу отправятся тысячи.

— А зачем он проклинал президента?

Она пожала плечами и осветила меня изумленным взглядом.

— Когда?

Или я дурак, или у нее лыжи не едут. Зрачки ее сузились до острия булавок, а потом резко увеличились до такой степени, что я увидел два черных круга, мгновенно лишивших ее глаза голубого цвета.

— А кем был Старостин раньше?

— В каком смысле?

Переход резок, и Раисамаксимовна так изумлена, что лицо ее обвисло, и кривизна рта стала просто очевидной. Готов голову дать на отсечение, что она сама этот вопрос себе никогда не задавала.

— Кем он был до того, как организовал группу единомышленников? Он ведь где-то работал?

Стерва смотрит на меня, и во мне начинает петь соловей. Если бы я сейчас спросил ее, когда у Сергея Олеговича прекратились поллюции, она не задумываясь ответила бы, что четвертого апреля шестьдесят девятого года, проснувшись с будущими единомышленниками, Сергей Олегович нашел свою постель сухой. Но вопрос о прошлом президента самой большой компании мира очевидно потряс вице-президента. Ей до сего дня не приходила в голову мысль о том, что президент СОС Старостин мог быть кем-то еще. Корпоративное строение мозга не располагает к размышлениям, не предусмотренным корпоративной дисциплиной. Бьюсь об заклад, я уже занес себе один минус в записную книжку своей провожатой.

— Биография Сергея Олеговича есть во Всемирной медицинской энциклопедии, — сказала она, приходя в себя.

— Но в ней не сказано, кем был Сергей Олегович до того, как стал президентом СОС. Во Всемирной медицинской энциклопедии значится: «Родился четвертого ноября пятьдесят пятого года, в 1995-м основал компанию СОС, в 2001-м им и его единомышленниками было создано вещество, впоследствии признанное специалистами сывороткой для лечения онкологических заболеваний, или „Убийцей рака“.» Вчера я перерыл Интернет, пытаясь выяснить, какой медицинский вуз окончил президент СОС. Не нашел. Так какой?

Раисамаксимовна не выдержала. Она закашлялась. Быстро приложила платок к устам, убрала, и этого времени ей хватило, чтобы как следует обдумать и сказать следующее:

— Господин Чекалин, кажется, Леонардо да Винчи не имел диплома инженера? Если вы справитесь у своей памяти, вы вспомните, что и Эзоп не оканчивал ГИТИС. А если еще пороетесь в Интернете, то обнаружите, что Ван Гог не оканчивал художественной академии.