Макс Нарышкин - ИМ ХОчется этого всегда

А так недалеко и до вопроса Лисина, с кем бы Факин эти схемы реализовывать не хотел…

Люди в корпорации — мусор. Главное — марджа. И если кто-то из тех, с кем ты годами работал, начинает мешать, босс выбирает марджу. Друзей в компании нет, есть сотрудники. И каждый из них готов пролить тебе на бумаги кофе или отключить факс, когда ты ждешь решающего для поворота карьеры документа. Мир пауков, находящихся в стеклянной банке, выжить в котором можно лишь присосавшись к крышке и наблюдая за всеми событиями без комментариев. Но без комментариев не получится. Твою задницу готов подставить каждый. Вот и Лисин не задержался…

Коломиец оперся рукой на косяк лестничной двери и опустил голову.

Он хотел быть честным с собой.

Кого он спасал, пытаясь вывести из игры Факина? Компанию? Увы…

Он спасал себя. Он действовал по тем же правилам, руководствуясь которыми пытались сожрать его. Факин представил для него угрозу, Саша почувствовал это сразу, едва увидел новичка. Первый же вопрос малыша: «А в „Глобал“ есть архив?» натолкнул Коломийца на мысль о том, что дела плохи. Новичок, только что поступивший в компанию и разыскивающий архив, а не туалет, есть гвоздь для задницы, и чья это задница, Коломиец понял как-то сразу.

Не было неловкости, которая присутствует на лицах вновь прибывших, не было робости, словом, складывалось впечатление, что человек сразу пришел работать, а на установление коллегиальных отношений, то есть на глупости, у него нет времени.

— Нужно что-то делать, — прошептали губы Коломийца. — И я знаю, что делать. Эту суку я вытащу на белый свет и заставлю во всем признаться…

Отвалившись от стены, он стиснул зубы и направился в свой… нет, не в свой, а в чужой кабинет. Там, где его брезгуют называть по имени, мстя за нанесенные обиды, где от него укрывают оперативную информацию, где ему отключают телефон и нервируют телефонными игрушками.

Он лично распоряжался о запрете этих пищалок, кряхтелок и визжалок, которыми в свободное время, а это было как раз то самое время, что называется рабочим, увлекались менеджеры. И сейчас, будто наслаждаясь его страданиями, все вокруг только и занимались тем, что пищали, визжали и кряхтели. Делалось это словно по команде, Коломиец даже засекал по часам — каждые полчаса в течение всего дня. Кто-то из них начинал катать шарики, включив звук на трубке на полную мощь, и, словно по команде, один за другим все вынимали свои трубочки и начинали играть в тетрис, стрелять монстров и… и Коломиец не выдерживал. Он поднимался и уходил, слыша хохот даже через закрытые двери. На самом деле он не слышал смеха, но был уверен в том, что тот звучал. Временами ему начинало казаться, что все из отдела, где он совсем недавно был начальником, приходят на работу именно для того, чтобы изгадить его и без того подломившуюся жизнь.

Можно было, конечно, уйти. Если тебе не нравятся законы страны, ты вправе уехать. Но если остался, не критикуй власти, иначе тебя уничтожат. Таковы законы общества. И Коломиец терпел, зная точно, что даже урезанной наполовину зарплаты — зарплаты в три тысячи долларов — он не получит ни в одной московской компании. Его, бывшего начальника отдела, посадят на испытательный срок, на восемьсот долларов, и никто не поручится за то, что вообще возьмут и посадят. Коломиец знал Лисина. Те, кто от него уходили не по его желанию, отправлялись в странствия по HR корпоративного мира столицы с измятыми выходными реноме. Скорее всего, поход закончится тем, что сам же и разнесешь о себе молву по Москве. Везде побываешь, и где бы ты ни побывал, боссы получат рекомендации Лисина держать Коломийца подальше от себя. Это как если оказаться в кустах шиповника. Чем быстрее идешь, тем больше у тебя ссадин.

Переезжать в Питер? В Новосибирск? Куда?

До любой точки планеты факс добирается за несколько секунд. Первое, что сделает руководитель любой компании, изучив трудовую книжку называющего себя спецом претендента, это посмотрит на последнюю в ней запись. «Начальник отдела продаж компании „Глобал“…

Телефонная связь тоже работает быстро. Сейчас еще быстрее, чем в те времена, когда ее впервые протянул тезка Коломийца Белл.

„Игорь Игоревич, ко мне тут подъехал некто Коломиец. Помните такого?.. Что можете о нем сказать?“ — „Хочешь компанию сохранить? Гони метлой“.

Так что лучше потерпеть, а там, дай бог, что-нибудь да изменится. Коломиец думает, что изменится сразу после того, как он кое с кем переговорит. И сделает это он уже сегодня, потому что каждый день в компании в офисе бывших подчиненных сокращает его жизнь на месяц.